— Как вы охарактеризуете сферу благотворительности сейчас?
— Если раньше, узнавая о какой-то беде, болезнях и проблемах, мы могли лишь сопереживать, то теперь каждый имеет непосредственную возможность помочь. Кто-то — перечислением пожертвования, кто-то — волонтерством, кто-то — своими профессиональными знаниями.
Меняются и сами фонды. Они ставят перед собой более масштабные задачи, обретают единомышленников, становятся более заметными в информационном поле. Общество все чаще воспринимает их как реальный инструмент эффективной помощи и больше им доверяет. Это в частности является следствием того, что работа фондов стала намного прозрачнее и профессиональнее.
Заметно повышается и общий уровень информированности общества о существующих проблемах.
Люди осознали, что даже небольшой вклад в благотворительную деятельность способен стать очень значимым жестом для конкретного благополучателя.
— То есть влияют технологии, которые помогают доносить информацию до человека?
— Конечно. Информированность общества как о проблемах, которыми занимаются благотворительные фонды, так и о способах их решения, а также возможность общаться и обмениваться опытом между собой — крайне важны для развития благотворительности. Поэтому роль СМИ, социальных медиа, специализированных площадок в этом вопросе трудно переоценить.
— А какие навыки нужны благотворителю? Больше эмоциональные или рациональные?
— Я бы не стал говорить про навыки, скорее важны разные качества.
Нет идеального благотворителя — один эмоциональный, а другой рациональный. Важны системность, возможность стратегически видеть проблему. Важно неравнодушие и желание что-то поменять. Я знаю много примеров, когда люди, приходя в благотворительность, находили в этом смысл своей жизни.
Но если вернуться к вопросу о компетенциях, то в любом эффективном фонде нужны сильный стратег, вдумчивый маркетолог, GR-специалист и (обязательно) визионер. Необходим кто-то, кто мечтает — без него ничего не будет! Но надо не забывать, что одними фантазиями фонд не создается. Без профессиональной команды, грамотной стратегии и системного подхода даже самым прекрасным и смелым идеям не суждено сбыться.
— Можно ли сказать, что Московская школа профессиональной филантропии этому учит?
Московская школа профессиональной филантропии — проект Фонда «Друзья», развивающего системную благотворительность в России. Основная программа Школы — это управленческий курс для руководителей НКО и агентов социальных изменений.
— Мы много сил тратим на попытку разобраться и объяснить, зачем и почему фонд или благотворитель должны быть профессиональными. Мы внимательно следим за инновациями в области благотворительности и рассказываем про них, показываем различные примеры как успешных, так и не успешных практик. Максимально стараемся ввести студентов в контекст той деятельности, которой они занимаются. В Школе филантропии вас не научат быть благотворителем, но постараются показать, как работает индустрия, в каких направлениях она будет расти и какие в ней существуют возможности для развития вас и ваших проектов. Студенты часто переосмысливают собственную деятельность и находят совершенно новые и необычные для себя пути.
— Программа существует уже два года. Какими показательными результатами ее можно охарактеризовать?
— Лично для меня самым большим результатом стало сообщество, которое начало формироваться внутри Школы. Все чаще я вижу, что наши студенты — они же коллеги и друзья — запускают масштабные и смелые проекты, в том числе совместные.
Ценность школы — не только в конкретных знаниях и навыках, но и в том, что студенты вдохновляют и поддерживают друг друга, в процессе обучения заключают партнерства, вместе реализовывают масштабные проекты и добиваются заметных результатов.
Московская школа профессиональной филантропии — это про жизнь, вдохновение и движение. Кроме того, это еще и симбиоз невероятных студентов и не менее ярких и талантливых лекторов. Запуская школу, мы и представить себе не могли, сколько интересных, успешных и, надо сказать, очень занятых людей придет делиться опытом с нашими студентами. Поэтому учиться сюда приходят и опытные благотворители, и те, кто только начинает свой путь в отрасли, — и каждый находит для себя что-то важное.
— Как можно систематизировать сферу, которая завязана на эмоциях? Я, например, читаю «Такие дела» и жертвую «Сестрам» или «Насилию.нет». Но это не профессиональная помощь. А что такое профессиональная?
— Благотворительность, конечно, завязана на эмоциях, но их вызывают у вас профессионалы. Любая помощь важна: если вы поучаствовали в субботнике или пожертвовали деньги — хорошо. Но у вас, например, как у журналиста есть инструмент — вы умеете писать и понимаете, где опубликовать статью о той или иной проблеме, чтобы ее заметили, и как правильно эту проблему осветить. И если вы поможете фонду своими профессиональными навыками, то эффект от такой помощи может быть очень существенным.
Или например, если профессиональный финансист напишет бизнес-план фонду и поможет сформировать отчетность — это и будет являться профессиональной помощью, на которую фонд сможет опираться в своем развитии и которая поможет ему стать эффективнее.
— Но не могу же я, например, изменить ситуацию с насилием в обществе.
— Еще как можете. Именно благодаря освещению проблем насилия в последние годы ситуация в этой области стала серьезно меняться.
Информационные волны, освещающие ту или иную проблему, влекут за собой изменение отношения общества к ней. Затем меняется законодательство, появляются новые организации, профилактические и реабилитационные программы. Все это в конечном итоге помогает если не устранить полностью, то эффективно и системно решать существующую проблему.
Вот пример совершенно из другой отрасли — фонд «Дети-бабочки». Когда он только появился, почти никто не знал о таком заболевании, как буллезный эпидермолиз. Но сейчас, благодаря коммуникационной активности фонда, информационным технологиям и инновационным решениям, которые он применяет в работе, эта проблема широко известна. И что самое важное — жизнь подопечных фонда, носителей этого редкого диагноза, стала качественно лучше, легче и во многом счастливее.
— Вы вновь коснулись важного вопроса — информированности. Немногие знают, что могут не просто перевести деньги, а использовать свои навыки. В нашем медийном пространстве редко говорят, что умения важны и нужны не только для работы.
— Да, об этом мало говорят, потому что благотворительность как отрасль формируется только последние 15 лет, это не быстрый процесс. Фонд «Друзья» как раз пытается доносить эту информацию — например, через свою программу развития интеллектуального волонтерства на платформе ProCharity. На сегодняшний день благодаря этому проекту почти 2 тыс. профессионалов регулярно помогают фондам в решении самых разных задач pro bono (на безвозмездной основе), и их число постоянно растет. Интеллектуальное волонтерство становится новой нормой и критерием развития осознанного общества.
— В чем измеряется успех благотворителей? Он зависит от того, сколько людей помогли фонду, сколько — получили помощь или сколько денег получил фонд? Или же происходит глобальная смена парадигмы, и успехом считается, например, принятие закона или госпомощь?
— Все, что вы назвали — это успех благотворителя. Важна и помощь конкретному человеку, и принятие закона, чтобы эту помощь могло оказывать государство. Конечно, идеальная ситуация для большинства фондов — самоликвидация через какое-то время в связи с тем, что проблема, которой фонд занимался, полностью решена. Но это из области мечты.
Даже в самых развитых и богатых государствах существует огромное количество некоммерческих организаций, оказывающих помощь, — проблем у человечества много, и постоянно появляются новые. Государство не может реагировать на все так же оперативно, как общество, поэтому и появляются фонды. Их суперзадача и суперрезультат — объединить усилия с государством для системного решения проблемы.
В идеальном мире благотворительность — это коллаборация государства, фондов и общества. Я бы сказал, что благотворительность стала созидательной формой политики.
— Есть сферы, где чувствуется напряжение со стороны государства. Опять же, домашнее насилие — уже длительное время не получается принять закон. Это самый поверхностный пример, но он показывает, как государство неохотно реагирует на тему насилия.
Государство в принципе не очень охотно реагирует на изменения.
Умение построить коммуникацию с государством, наладить с ним конструктивный диалог и говорить на одном языке — это не только талант, но и крайне необходимый в благотворительности навык. Помноженный на время, упорство, усердный труд, он приводит к невероятным системным сдвигам.
Важно помнить, что и у государства есть свои интересы.
— А как выстроить эффективные отношения с государством?
— Государство не бросается в объятия благотворительных фондов, но с ним нужно уметь работать. И этому можно и нужно учиться. Студентка текущего курса Московской школы профессиональной филантропии Ольга Зенюкова (Руководитель проекта по связям с государственными структурами в БФ «Подари жизнь») в партнерстве с фондом «Друзья» запускает школу GR, чтобы обучать этому направлению коллег из индустрии. В рамках этой инициативы в начале июля мы провели пробный учебный модуль по GR для студентов и выпускников Школы в формате трехдневного интенсива. Положительный отклик, который мы получили по итогам модуля, дает нам основание полагать, что на эту тему у профессионального сообщества будет большой спрос.
Работа с государством — важная функция, ведь фонды не живут в безвоздушном пространстве. Им нужно уметь сотрудничать, договариваться и объяснять проблему. И это системная работа, вода камень точит.
— На ваш взгляд, государство стало отзывчивее в этом плане за последние годы?
— Государству стало понятно, что работать с фондами — репутационно выгодно. Это win-win история, и здесь нет противостояния.
— Куда движется благотворительность в России?
— Одна из целевых траекторий развития — в благотворительных структурах должны работать профессиональные управленцы, приходя из бизнес-среды или вырастая внутри индустрии. Тогда будет результат.
Еще я вижу, что большое количество фондов обладают уникальными знаниями, но они никак не систематизированы. Если, к примеру, основатели фонда уйдут и не поделятся накопленным опытом с командой, фонд может развалиться.
Мне кажется важным создавать свои базы данных — такие библиотеки знаний, где будет систематизирована вся информация по той или иной проблеме. Сегодня технологии позволяют организовать это почти в любой сфере.
Например, у фонда «Вера» есть специальный портал, где мы собираем знания о паллиативной помощи. Закрепление знаний — важное направление деятельности. Это фундамент, на котором строятся стратегии развития фондов и системное решение проблем.
— С чего начать людям, которые хотят прийти в благотворительность?
— Есть несколько способов. Например, зайти на сайт ProCharity — там отобраны фонды, которым можно доверять и помогать своими профессиональными навыками.
Второй вариант — можно встретиться с кем-то, кто занимается благотворительностью, и попытаться узнать, кому и как можно помочь.
Вариант три — найти проблему, которая беспокоит, и самостоятельно изучить, какие организации работают на этом поле и какие потребности у них есть.
Необходимо потратить на это время, попытаться вникнуть и понять, чем лично вы можете помочь.
И наконец, вариант четыре: если вы видите проблему и не знаете, как ее решить, создайте свой проект, фонд или программу и приходите в Школу филантропии фонда «Друзья», чтобы приобрести знания и навыки для качественного и системного решения проблемы.
Подписывайтесь на Telegram-канал РБК Тренды и будьте в курсе актуальных тенденций и прогнозов о будущем технологий, эко-номики, образования и инноваций.