Что изменил закон об обращении с животными
До 2018 года в сфере обращения с животными был правовой вакуум. Из-за отсутствия федеральных норм законодательство разнилось от региона к региону: например, в одном месте причины для умерщвления безнадзорных собак и кошек существовали одни, а во втором — уже другие. Это приводило к непрозрачным и негуманным процедурам: от убийства «агрессивных» бездомных собак и их травли дитилином до жестокого обращения с животными в приютах.
В конце 2018 года Госдума приняла закон «Об ответственном обращении с животными». Помимо требований к содержанию домашних питомцев и зверей, живущих в цирках, зоопарках, океанариумах, документ закрепляет гуманные правила обращения с бездомными животными. В их числе, например, запрет на любые лекарственные препараты, технические средства и методы, ведущие к травмам или гибели животных. Умерщвлять бродячих собак и кошек можно только из-за неизлечимых болезней, причиняющих физические страдания, это относится и к зверям, которые могут представлять угрозу для людей: такие животные не убиваются, а просто остаются в приюте.
Кроме того, закон закрепляет два метода обращения с бродячими кошками и собаками:
-
ОСВВ (отлов-стерилизация-вакцинация-выпуск), когда животное после всех необходимых процедур возвращается на улицу;
-
МБИ (массовое безвозвратное изъятие) — в этом случае новым домом для животных становится приют.
«Люди пришли только за деньгами»
Директор Ассоциации «Благополучие животных» Маруся Лежнева и юрисконсульт организации Екатерина Кузьменко говорят, что после принятия закона увеличилось количество подрядчиков-зоозащитников, готовых отлавливать и содержать животных по новым гуманным принципам.
«До 2018 года многие не могли участвовать в тендерах, потому что в техническом задании было прописано убийство животных. А сейчас у большинства регионов поменялось законодательство, и люди из зоозащиты готовы заключать контракты с заказчиками», — говорит Лежнева.
По подсчетам, в России всего около ста подрядчиков-зоозащитников.
Один из них — Евгений Сидоров, директор челябинской службы отлова ООО «Урал-Мегвэй». Евгений, инженер по образованию, еще в 2014 году стал помогать зоозащите отлавливать бездомных собак. По инструкции из интернета сделал ружье, стреляющее шприцами со снотворным, и был одним из первых, кто начал гуманный отлов: «У нас в Челябинске всегда либо сразу убивали безнадзорных животных, либо потом они умирали в пункте временного содержания — их усыпляли — или увозили на утильзавод», — рассказывает Евгений. Когда в силу вступил закон о животных, зоозащитники попросили мужчину пойти на тендер и выступить подрядчиком по отлову и содержанию животных без владельцев.
В 2020 году Евгений впервые участвовал в тендере — и стал подрядчиком. Мужчина говорит, что впервые в Челябинске контракт на отлов выиграл представитель зоозащиты. «Разыгрывались два контракта — на отлов и на содержание животных общей суммой 14 млн руб. Моим конкурентом была компания, которая специализируется на вывозе мусора и уборке снега, и было очевидно, что люди пришли только за деньгами. Фирма, к сожалению, стала подрядчиком по содержанию, так как очень сильно снизила цену закупки. Но контракт на отлов забрал я, хотя цену за него конкурент уронил на сорок с лишним процентов — сумма, в общем-то, достаточная, но на грани», — делится мужчина.
Евгения Сидорова не устраивает, что основным критерием для заключения контракта является низкая цена, в то время как опыт в сфере обращения с животными не учитывается.
При этом в рамках закона о госзакупках заказчик может определить исполнителя контракта с помощью конкурса — и рассматривать не только ценовой, но и качественный фактор, например, хорошо обустроенный приют и грамотный персонал. Юрист Екатерина Кузьменко объясняет, что это помогает выбрать добросовестного исполнителя, но конкурс — длительная и трудоемкая процедура, поэтому в основном для определения подрядчика используются котировки и аукционы. Она уверена, что в этих случаях возможна коррупционная составляющая: «Недобросовестные игроки готовы предлагать низкую цену, потому что они надеются на то, что отловят и утилизируют собак, и это будут копеечные затраты. Поймать и отвезти на утильзавод стоит недорого, а остальные деньги можно забрать себе. Кроме того, крайне тяжело проверить, сколько собак они умерщвили. Очень легко отловить 50 собак, а написать, что их было 160. И это дешевле, чем лечить животное, кормить, стерилизовать, ухаживать за животными. Если на конкурентную процедуру выходят добросовестный и недобросовестный исполнитель, то, к сожалению, второй становится победителем, так как может снизить цену — ведь все равно не будет реализовывать полный комплекс услуг».
Екатерина Кузьменко считает, что ответственность за выполнение контракта двусторонняя, и многое зависит от заказчика, причем еще на начальном этапе работы: грамотное оформление ТЗ, адекватные цены за услуги, а после — контроль за качественным исполнением контракта.
Евгений Сидоров утверждает, что заказчик у него добросовестный, он внимательно следит за работой службы, и это даже вызывает некоторые сложности: «Видеосъемка — большая проблема для нас (по закону, подрядчик обязан вести видеозапись отлова животных и передавать заказчику по первому требованию. — РБК Тренды). Раньше мы снимали на мобильные телефоны, но это крайне неудобно и неудачно. Из-за плохого качества видео довольно много животных нам не оплачивают. Видимо, надо нанимать штатного видеооператора и возить его с собой».
О том, что стал подрядчиком, мужчина не жалеет, но говорит, что заработать на контракте не получилось: «Если бы мы отыграли на начальной цене контракта, это было бы прибыльно, сейчас — ну где-то чуть выше точки безубыточности. Никто не застрахован от прихода случайных людей, которые начинают демпинговать».
«Допускать, чтобы даже на полгода подрядчиком стал недобросовестный человек, нельзя»
Вера Митина, президент фонда помощи бездомным животным «Ника», говорит, что к решению стать исполнителем контракта организация шла долго: «Волонтеры, которые помогали нашему приюту, стали подрядчиками в Химках. Так как у них не было материальной базы, они попросили выделить им вольеры и рабочего, которого бы они обучили на ловца. Через какое-то время они прекратили эту деятельность, а мы решили попробовать, но не набирать в приют собак и кошек, а сократить их количество на улицах».
Первый тендер фонд выиграл в 2018 году. Конкурентов на аукционе было много, но из представителей зоозащиты — только «Ника», остальные — ИП и ветеринарные клиники без приютов. «У нас были понижения на 80-90%, то есть мы работали вообще за копейки, за счет фонда. На тот момент у нас даже не было собственной ветеринарной клиники, мы делали операции, привлекая сторонних специалистов, то есть работали в дикий минус. Зато поняли, какая нужна инфраструктура», — рассказывает президент «Ники».
В том же 2018, несмотря на сложности, фонд заключил контракты еще в четырех административных округах Московской области. За два года исполнители контрактов смогли нанять вторую бригаду ловцов, обустроить центр для животных «Мокрый нос», взять в штат человека, который занимается документацией, общением с жителями районов и администрациями, распределяет заявки. У «Ники» появилась команда волонтеров, которая пристраивает животных: 30% собак и кошек находят новые дома, кураторов, их забирают в маленькие частные приюты, где им продолжают искать дом.
Сегодня фонд работает в десяти административных округах и стерилизует 2,5-3 тыс. собак и кошек в год. Президент «Ники» подмечает, что хотя пока мониторинг уличных собак и кошек не проводился, заявок стало намного меньше, 30% из них попадают на животных с биркой — то есть тех, кто прошел через фонд.
Из-за того, что с некоторыми администрациями «Ника» работает за 50% от начальной цены, выделяемые средства не могут покрыть все затраты организации, а часть из них вообще не прописана в контракте. По этой же причине заработать, став подрядчиком, тоже сложно.
«Можно получать зарплату, но если ты делаешь все хорошо, всплывают дополнительные затраты, которые не указаны в списке услуг, оплачиваемых заказчиками. У нас в контрактах прописана вакцинация только от бешенства, мы вакцинируем еще и от инфекций. Не прописана бирка, но мы ставим бирки, никто не оплачивает труд персонала, который ухаживает за собаками и готовит документы. Но поддерживать программу и пытаться совершенствоваться можно», — поясняет Митина.
Со следующего контракта фонду удалось убедить администрацию финансировать бирки и содержание животных с агрессией, раньше приют содержал их за свой счет. О важности диалога между администрацией и подрядчиками говорит и Екатерина Кузьменко. Юрист подчеркивает, что зачастую для заказчиков сфера обращения с животными сложна и специфична: «Специалист по закупкам объявляет много закупок, и никак не может быть экспертом в каждой сфере: и в собаках, и в уборке снега, и в строительстве мостов, и в благоустройстве парков. Во многом поэтому допускаются недочеты и ошибки, в технических заданиях, на что-то не выделяются средства». Маруся Лежнева подчеркивает, что такая проблема действительно есть, и тут все варьируется от региона к региону. В некоторых населенных пунктах за отлов, стерилизацию, вакцинацию и содержание одной собаки в течение 20 дней дают 2-3 тыс. руб. «Это мизерная сумма, значит, тебе придется обращаться к благотворительным фондам, — поясняет Лежнева, — Есть места, где нормальные цены — 7-9 тыс. руб., ты работаешь на эти деньги, у тебя может оставаться 10-15% на улучшение материальной базы и неплохую зарплату».
«Ничего личного, только бизнес»
На вопрос, почему она решила стать подрядчиком, директор приюта «Феникс» из Азова Елена Шкребец отвечает: «Мы решили навести порядок в городе». «Мы» — это общественная организация по защите животных «Феникс», которая в 2014 году создала приют с одноименным названием. Два раза «Феникс» выигрывал президентские гранты: на стерилизацию животных и благоустройство территории, а в 2016 году организация решила поучаствовать в тендере. В следующем году, «Феникс» снова стал подрядчиком, а вот в 2018 году проиграл.
«Опять влез один предприниматель, он открывал ветклинику, — вспоминает Шкребец. — Он нам тогда сказал: «Ничего личного, только бизнес». Животных убивал, а в отчете писал, что у всех собак заболевания, несовместимые с жизнью».
В прошлом году Елене удалось заключить муниципальный контракт, а в 2020 году администрация Азова для работы с подрядчиками взяла за основу контракт Московской области. Как говорит директор «Феникса», техническая база Московской и Ростовской областей очень разная. «На ту техническую базу приют еще не тянет, поэтому мы решили, что не сможем участвовать в тендере. Ждали шагов от департамента ЖКХ, но он нам навстречу не пошел».
В итоге подрядчиком стала молодая зоозащитная организация. Елена уверена, что они не убивают животных, но есть другая проблема — «Феникс» завалили щенками, потому что те исполнители контракта щенков не забирают. Сейчас в приюте 600 собак, в том числе 58 щенков, и 80 кошек.
Елена жалуется на отсутствие поддержки со стороны государства в период, когда «Фениксу» не удается получить контракт. Директор приюта говорит, что не понимает, на что содержать собак, которых организация отловила за год. «Наш город маленький, 80 тыс. жителей, если мне придет за неделю 5 тыс. руб., это уже радость. Если на следующий год мы опять выиграем, а потом проиграем, то что делать? Собаки-то никуда не денутся». Елена настороженно относится к ОСВВ, так как считает, что животные не должны быть на улице, потому что подвергаются слишком жестокому обращению.
Елена утверждает, что в месяц на содержание 600 собак и зарплату работникам нужно 150-180 тыс. руб., а чтобы привести приют в соответствие со всеми требованиями, прописанным для муниципальных приютов Ростовской области, «Фениксу» потребуется еще 5 млн руб.
Перспективно ли идти в подрядчики, если занимаешься зоозащитой
Маруся Лежнева говорит, что система обращения с безнадзорными животными до сих пор перестраивается. Так, на совещании Комитета по экологии 18 июня чиновники утверждали, что всего в шестнадцати российских регионах нет приютов и пунктов временного содержания. По мнению Лежневой, эта цифра занижена, а то, что уже есть, не всегда качественно.
«Я была в Ивановской области, в месте, которое они называют пунктом временного содержания, это ужасно. Меня поразил «приют» города Калязин: стоянка для служебного транспорта, очистительные машины, мужчины, которые ремонтируют машины. А на заднем дворе немножко зелени, и там стоят две клетки полтора на полтора метра, нет никакого навеса, мисок. И подрядчики мне: «Мы сюда собак привозим, передерживаем, вакцинируем, а потом выпускаем». «А кто их кормит?», — спрашиваю. «Ну мужики-то у нас честные, добрые, они хлебом кормят». То есть собак ловили, чуть-чуть содержали, даже не стерилизовали, и обратно выпускали, что в принципе бессмысленно», — вспоминает Лежнева.
Чтобы таких случаев стало меньше, с декабря 2018 года Ассоциация анализирует, насколько местные власти соблюдают федеральное законодательство: Екатерина Кузьменко отслеживает изменения регионального законодательства и изучает объявляемые закупки на регулирование численности животных. И хотя юрист все еще выявляет много нарушений закона и неточных формулировок, в целом динамика положительная. «Ситуация сильно улучшается даже по сравнению с тем, что было три месяца назад. До стабилизации еще далеко, но закупки становятся грамотнее, уровень качества услуг повышается. Когда мы только начинали мониторинг, регионов пятнадцать можно было назвать приличными, а сейчас их уже около одной трети», — соглашается с Кузьменко Маруся Лежнева.
По мнению Лежневой, мониторинг необходим для защиты животных, во-первых, от недобросовестных заказчиков и подрядчиков, и во-вторых, от противников нового закона в целом и метода ОСВВ в частности, которые могут сослаться на неэффективность способа и предложить снова отстреливать бродячих зверей. По ее оценкам, хороших подрядчиков в сфере зоозащиты не так много. Ассоциации «Благополучие животных» даже звонили из одного областного муниципалитета и просили провести курс для подрядчиков, так как на радиус 200 км нет ни одного человека, который смог бы выполнить заказ.
«Деньги есть, собаки есть, люди, готовые заключить контракт есть, а понимания, что именно нужно делать, нет», — поясняет Лежнева.
Вера Митина уверена, что уменьшить количество животных на улице можно только благодаря зоозащитникам: «У этих людей большой объем информированности и искреннее желание помочь. И если человек уже заботится о животных, можно сделать следующий шаг и стать подрядчиком в своем районе. Проводить ту же самую работу, которая будет хоть как-то компенсироваться государством».
Подписывайтесь на Telegram-канал РБК Тренды и будьте в курсе актуальных тенденций и прогнозов о будущем технологий, эко-номики, образования и инноваций.