Отток населения
Очень странно, когда на фоне взрывного роста населения Земли и увеличения доли городского населения есть города, в которых число жителей не растет, а стремительно снижается. И тем не менее, такое происходит. Чаще всего это случается из-за узкой экономической специализации городов. Либо это моногорода, которые приходят в упадок вместе с градообразующим предприятием, либо это города, чей экономический фундамент лежит в какой-то одной отрасли: самый характерный пример — автомобилестроительные города «ржавого пояса» США и его столица — Детройт. В период расцвета этот «Париж Запада» населяли более 1,8 млн человек. Но потом американское автомобилестроение стало уступать японскому, и в 2022 году население Детройта составляет лишь треть от пикового — чуть больше 630 тыс. человек.
Городской упадок обычно начинается с деиндустриализации, то есть с сокращения общего числа людей, занятых в производстве в городской местности. Доля занятости в обрабатывающей промышленности сокращается (по разным причинам) быстрее по сравнению с другими секторами экономики. Это может происходить из-за автоматизации производства, но тогда для высвободившейся рабочей силы должны найтись новые рабочие места: не произойдет сокращения физического объема производства и роста безработицы. В противном случае сокращается доход от производства и вслед за этим сокращается доля местной экономики, завязанной на этом производстве.
Умирающие города несут на себе все черты упадка — основные производства закрываются, и это приводит к упадку инфраструктуры и безработице. Значительная часть населения покидает депрессивную территорию. Для города все эти процессы ведут к сокращению налоговой базы, что неизбежно влечет за собой ухудшение работы всех государственных служб, например таких, как органы правопорядка и санитарные службы. Заброшенные жилые и индустриальные здания становятся приютом городской нищеты и маргинализированных слоев общества. Упадочный внешний вид таких городских районов, замусоренных и разрисованных низкопробным граффити, снижает общее удовлетворение от жизни. Безработица и безденежье провоцируют такие болезни общества как наркомания, алкоголизм, преступность. Круг замыкается снижением уровня образования и воспроизведением в новом поколении всех социальных пороков упадочного города. Этот процесс приобрел художественную иллюстрацию в сериале «Прослушка» на примере бедных районов американского города Балтимор (штат Мэриленд).
И все же депрессивные города — это не города-призраки, там продолжают жить люди. Для того чтобы оживить такие города применяется широкий и всесторонний подход — ревитализация (которую также называют регенерацией, рекультивацией или перепланировкой) городов.
Новые дома для новой жизни
Стратегия ревитализации включает в себя расчистку упадочных районов и трущоб для создания возможностей строительства жилья более высокого уровня, новых предприятий и других объектов городской инфраструктуры. Все это делается для того чтобы восстановить экономический потенциал и привлечь частные и еще более широкие государственные инвестиции. Кроме финансовых вливаний от государства это требует действий по поощрению создания бизнеса.
Но у такого подхода есть и обратная сторона — население, жившее на расчищенных территориях, не обладает возможностью платить повышенную арендную плату в новых домах классом повыше. Так что стратегия ревитализации должна включать в себя широкие социальные проекты по повышению экономического потенциала депрессивного населения, иначе она обернется дестабилизацией и исходом жителей с низким доходом и маргинализированных групп населения. Поэтому проекты «механического» переселения бывших жителей снесенных трущоб в новое государственное жилье нередко повторяют судьбу печально известного района Сент-Луиса Прюитт-Айго.
В 1954 году в Сент-Луисе (штат Миссури) был сдан жилой комплекс из 33 одиннадцатиэтажных жилых зданий. Изначально он предполагался для расовой сегрегации, но постановление Верховного суда США заставило сделать район интегрированным. Тем не менее с самого начала в нем селились почти исключительно афроамериканцы. В итоге Прюитт-Айго стал гетто с высоким уровнем преступности, низким качеством обслуживания зданий, низкой заселенностью. Пустующие квартиры превращались в притоны, район стал рассадником вандализма. В 1972–1976 годах Прюитт-Айго был окончательно снесен на радость публике в прямом телеэфире, а его имя стало нарицательным для неудачных проектов обновления городов. Сент-Луис до сих пор остается умирающим городом, его население неуклонно сокращается с 1950-х годов — сейчас едва ли число жителей превышает 300 тыс., хотя на пике это был город, которому не хватало жилья для всех его почти 900 тыс. жителей.
Чтобы запустить процесс ревитализации нужно обширное государственное финансирование. Но вкладываемые миллиарды долларов не всегда приводят к желаемому результату, потому что за госфинансированием не подтягиваются частные инвестиции и заинтересованные пассионарные переселенцы. Вдобавок, процесс ревитализации может занимать десятилетия, а политики часто не склонны продолжать долгоиграющие затратные проекты своих предшественников. Ведь им гораздо проще решать актуальные краткосрочные задачи чтобы показать свою эффективность, а незавершенные долгосрочные проекты выдавать за провал своих политических оппонентов.
Лондон, Париж, Москва
Ревитализация города, как правило, предполагает обновление по трем направлениям:
- экономика,
- социо-культурная сфера,
- окружающая среда.
Это в идеальном случае, на практике же редко удается одержать победу хотя бы по двум. Концепция обновления или перепланировки городов существует достаточно давно. Самые ранние примеры — это расчистка лондонских трущоб в 1860-х, профинансированная Джорджем Пибоди, перестройка Парижа в 1850–1870-х бароном Османом, перестройка нью-йоркских «пяти концов» в самом конце XIX века инициированная социальной журналистикой Якоба Рииса или сталинская реконструкция Москвы. Все эти проекты были направлены главным образом на возрождение экономики, культуры и общественной жизни. А вот цели восстановления окружающей среды — явление последних лет.
Перепрофилирование зданий производственного назначения, например, превращение заводов в коммерческие арт-пространства, вроде московских заводов АРМА, «Флакон», «Красный Октябрь», «Электрозавод», или в жилые помещения в стиле лофт, изменение экономического микроландшафта на прилегающих районах приводит к джентрификации когда-то рабочих районов.
Термин «джентрификация» впервые появился в урбанистике в 1964 году в книге социолога Рут Глас «Лондон, аспекты изменения». Это изменение населения района за счет притока более состоятельных жителей. При этом меняется характер района, поскольку более платежеспособное население привлекает более высококлассную инфраструктуру — это ведет к росту налоговой базы и стремлению местных властей поддержать тенденцию к улучшению района. Снижается уровень преступности. Оборотной стороной медали является вынужденное перемещение менее платежеспособного населения, которое по каким-то причинам не может адаптироваться к социальным и экономическим изменениям. На начальном этапе джентрификации это может приводить к конфликтам между «новичками» и «старожилами», которые в гротескной форме можно было видеть в телесериале «Секс в большом городе».
Самый ржавый из ржавых
Наверное, самым узнаваемым примером умирающего города и его ревитализации является уже упомянутый Детройт. Нельзя сказать, что ревитализация Детройта — это безусловный успех и пример триумфа градостроительного планирования. Но по крайней мере население города уже не сокращается такими стремительными темпами как раньше, экономика и социальный климат города восстанавливаются, там развивается туризм: Детройт в последние годы рекламируется как один из главных туристических городов США или как одно из величайших мест мира в 2022 году. Туристические деньги — хорошая база для финансирования ревитализации.
Сегодняшний Детройт — это обновляющийся город, который, похоже, нашел свое новое лицо. Он назван ЮНЕСКО первым и единственным «Городом дизайна» в Америке. Внимание туристов и девелоперов привлекают свидетельства былого процветания Детройта — богато украшенные постройки от церквей до небоскребов и особняков. Поэтому не удивительно, что Детройт из забытой столицы американского автомобилестроения превращается в одну из столиц искусства и дизайна — если вспомнить образцы американского автопрома периода его расцвета, становится ясно, что сегодняшняя ориентация на прекрасное имеет глубокие корни.
В 1885 году был основан Детройтский институт искусств — в настоящее время это одна из крупнейших музейных площадок США с коллекцией произведений искусства, охватывающих всю историю от Древнего Египта до современности. Коллекция едва не ушла с молотка, когда Детройт был объявлен банкротом — аукционный дом Christies оценивал ее от $454 до 867 млн. Однако частные и государственные учреждения объединились, чтобы спасти музей и коллекцию, которая может похвастаться произведениями Эдгара Дега, Поля Сезанна, Винсента Ван Гога, Пабло Пикассо, Диего Риверы.
Но Детройт бы не снискал славу города искусств если бы мог похвастаться только одним музеем. В бывшем промышленном складе города теперь размещается музей современного искусства, который ориентирован исключительно на происходящее в искусстве именно сейчас. Это не единственный пример преображения старых зданий — в бывшей штаб-квартире пожарной службы города открыт фешенебельный отель в котором номера стоят от $289 за ночь.
С некоторых пор, после того как Детройт перестал быть способным обслуживать свой долг и был признан банкротом, администрация города всерьез взялась за улучшение состояния городских зданий. Приоритет отдается 14 основным коммерческим районам. Новые постановления местной власти возлагают ответственность на владельцев зданий за порчу самих построек и прилегающих территорий. Все начинается с проверок, по результатам которых владельцу дается время на исправление. Если он этого не делает, то восстановлением упадочных объектов занимается город, а владельцу помимо штрафа нужно будет по судебному решению возместить городу затраты. За весну-лето 2022 года таким образом было приведено в порядок более 400 зданий.
Уральский самоцвет
Уральский город Сатка взял тот же курс для обновления — ориентацию на искусство. Город был основан в 1758 году как часть горнопромышленного комплекса Южного Урала. Основа промышленности и экономики города — минерал магнезит, то есть это типичный моногород. В 2014 году Сатка распоряжением правительства России была включена в категорию монопрофильных муниципальных образований, в которых имеются риски ухудшения социально-экономического положения. Но местные власти и бизнес осознали необходимость перемен еще до того, как из столицы на Сатку был повешен такой ярлык.
В 2013 году Сатка стала первым городом, в котором произведения русской живописи из собрания Русского музея в Санкт-Петербурге экспонировались вне музейных пространств. Но администрация Саткинского района, группа «Магнезит» и фонд поддержки и сохранения культурных инициатив «Собрание» решили не останавливаться на живописной классике и вывели на улицы города современное искусство. В 2017 году там началось проведение международного фестиваля стрит-арта Satka Street Art Fest. Проведение первого фестиваля поддержали Швейцарский совет по культуре «Про Гельвеция» и Итальянский институт культуры в Москве — из этих стран приехали уличные художники и разрисовали несколько зданий. В следующем году пул участников расширился: на фестиваль приехали художники из Германии, Китая, Австралии и ЮАР. Во многом это сделало Сатку лучшим городом Челябинской области по благоустройству, культуре и жилищно-коммунальному хозяйству в рамках всероссийского конкурса «Лучшая муниципальная практика».
Помимо преображения старых зданий инвестиции направляются и на создание социально-значимых объектов — идет строительство физкультурно-оздоровительного комплекса с ледовым полем.
У Сатки есть еще одно важное отличие и преимущество — в городе активно занимаются популяризацией шахмат — игре обучают в рамках учебного плана в начальной школе — около 10 тыс. детей Саткинского района (это при том, что все население района — менее 80 тыс. человек) занимается шахматами. Так что небольшой уральский город активно принимает соревнования всех масштабов.
Промышленность переезжает на юг
Деиндустриализация городов происходит по многим причинам, но есть два важных тренда. Первый — глобальное смещение производства на так называемый «глобальный Юг» — то есть в экономически менее развитые страны. Зачастую это бывшие колонии (исключение здесь — Китай), которым просто дали более политкорректное и свободное от ценностных коннотаций имя, чем «страны третьего мира». Перенесение производства туда экономически более выгодно, даже с учетом затрат на логистику. Например, пошив одежды, особенно fast fashion брендов, таких как Zara, Bershka, Gap, H&M и многих других, окупается несмотря на то, что порой хлопок, выступающий сырьем для одежды, успевает совершить как минимум одно кругосветное путешествие, пока не окажется на прилавке. Дешевизна производственных площадей и рабочей силы (а также зачастую ее бесправие) в таких странах как Бангладеш, Малайзия, Индонезия, Мьянма и прочих позволяет сохранить цену на итоговый продукт очень низкой и обеспечить внушительные прибыли владельцам этих брендов.
Второй тренд — перенос производства на новые площадки за счет переезда и консолидации или вовсе закрытие его из-за низкой конкурентоспособности. Города расширяются и вместе с этим растет арендная стоимость территорий, на которых стоит завод. Например, московский бывший Хрустальный завод имени М.И. Калинина, ныне дизайн завод «Флакон» и бывший хлебозавод № 9 по соседству у метро Дмитровская — теперь уже вовсе не на окраине города.
Хрустальный завод имени Калинина в 1990-е от банкротства спасла французская компания, но экономическая ситуация в России не благоприятствовала производству парфюмерных флаконов непосредственно в столице, поэтому завод скоро разорился, был выкуплен девелопером Николаем Матушевским и теперь там офисы, магазины, шоурумы, кафе и рестораны.
Подобная судьба и у столичных хлебозаводов (а не только у одного хлебозавода № 9 на Дмитровской). Большинство из них закрыты, снесены или переоборудованы, потому что производство хлеба нерентабельно в черте города. Тут надо еще вспомнить, что массовое закрытие производств в Москве произошло в 1990-е. Связано это не только с разрухой, в которой пребывала российская экономика после развала Советского союза, но и с тем, что производства вынуждены были зажить по новым рыночным правилам без государственных денег.