В чем суть владения в самом широком смысле слова, говорим ли мы о физическом предмете (например, об автомобиле) либо о праве на получение или предоставление услуги? Это дает нам право пользования, закрепленное буквой и духом всевозможных законов. Если опустить имиджевые аспекты владения, необходимо оно нам исключительно по этой причине — право и возможность чем-то воспользоваться. В этом заключается цель, тогда как обладание — лишь инструмент ее достижения. Но единственный ли?
В последние годы набирает обороты экономическая модель совместного потребления — коллективное пользование товарами или услугами без обязательного владения. Это и есть «экономика шеринга» (от англ. share — делиться). Не лишая преимуществ обладания, такая модель сглаживает недостатки классического владения.
Легковой автомобиль используется по назначению — то есть едет — лишь 5% своего жизненного срока.
Но оплачивать страховку и налог надо ежегодно. Другой пример: краткосрочная — по надобности — аренда рабочего пространства вместо долгосрочной аренды или даже покупки офиса, который по выходным и праздникам простаивает. Даже кастрюля щей, которые есть уже не можешь, а выбросить пока рано, да и жалко, можно продать голодному соседу по этажу.
Чего же тут нового?
Институт аренды и совместного, поочередного владения существует не одно тысячелетие. Смокинги, затем первые автомобили, затем радиолы и пластинки к ним, наконец, трактора для колхозов — все могло сдаваться в краткосрочную аренду. Чем же отличается нынешний всплеск популярности такой экономической модели?
По мнению директора Центра научно-технологического прогнозирования Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ Александра Чулока, современная шеринг-экономика основана на принципиально иной поведенческой модели потребителя. Ключевых факторов тут два:
-
В былые времена арендовали в основном то, что было не так просто приобрести (из-за нехватки средств, дефицита и так далее). Сейчас пользователи шеринг-сервисов просто этого не хотят, предпочитая не загружать жизненное пространство, тратить ресурсы на что-то иное, быть экологически и этически более «дружелюбными».
-
Брать что-то напрокат и завершать аренду стало гораздо быстрее и проще благодаря развитию технологий и ИТ-платформ.
Мы уходим от традиционного обмена «товар — деньги — товар». Поэтому шеринг-экономику стоит рассматривать как вектор, вокруг которого формируются и который сам формирует целый набор глобальных трендов. Это и «умный город» с развитием интеллектуальной транспортной и жилищной системы, и рациональное использование ресурсов, и ответственное потребление, и создание новых бизнес-моделей.
Важно и то, что шеринг-экономика касается каждого из нас здесь и сейчас. С одними тенденциями и явлениями работает лишь узкая группа специалистов, другие направлены в далекое будущее, тогда как принцип совместного потребления доступен людям всех профессий, возрастов и социальных статусов.
В свою очередь, профессор РЭШ Сергей Измалков выделяет три подхода к пониманию того, чем же является современная шеринговая экономика.
-
Обывательский. Шеринг — просто набор новых бизнесов, новых услуг, которые по сути дублируют старые, но за счет развития технологий являются более гибкими и удобными.
-
Социологический. Совместное потребление как процесс приносит большее удовлетворение, нежели обладание чем-то. Можно посмотреть видеострим, чтобы затем обсудить его с другими зрителями, или же внести вклад в защиту окружающей среды, решив какое-то время не пользоваться личным автомобилем.
-
Экономический. Более эффективное использование ресурсов, будь то одежда, транспорт или рабочее пространство.
Что подходит для совместного пользования?
«Зашерить» сейчас можно практически что угодно: косметику, медикаменты, газонокосилки, даже домашний скот. О чем бы вы сейчас ни подумали, наверняка где-то в мире уже есть стартап, пытающийся встроить этот предмет в логику совместного потребления. Причем шеринг-экономика касается обмена не только между людьми, но и компаниями, институциями (совместное пользование сервисами хранения данных, набором экспертов и так далее).
Очевидным образом, товары и услуги, которые просто невозможно поделить, под такую модель не подойдут. Также важно, чтобы товары в совместном использовании не теряли из-за этого в качестве.
А это безопасно?
Прозрачность бизнес-модели — это, пожалуй, ключевой критерий успеха шерингового сервиса. Сейчас экономика совместного потребления во многом формируется по принципу саморегулирующейся организации, которая сама себя оценивает, ставит рейтинги, наказывает нарушителей. Но если окажется, что рейтинги, баллы в каком-то из сообществ можно просто купить либо же саму систему легко взломать, то принцип прозрачности дискредитируется, доверие начнет падать, и шеринг-бизнес вскоре рассыплется.
В каком-то смысле, компанию, предоставляющую шеринг-услуги, можно сравнить с «ночным сторожем» из классической либеральной концепции государства: она лишь устанавливает правила и следит за тем, чтобы они не нарушались. Иногда, например, в случае с краткосрочной арендой жилья, нельзя быть застрахованным от неправомерных действий контрагента. Но есть множество способов их выявить и пресечь в рамках закона и правил сервиса.
Есть ли у этого будущее?
Если верить экономистам — то да. Например, в России, по данным Российской ассоциации электронных коммуникаций (РАЭК), прирост шеринг-экономики в 2017 году составил 20%, а в 2018 году — уже 30%, что позволило всему этому рынку превысить объем в ₽0,5 трлн. Это примерно 0,5% российской экономики или одна крупная российская компания по рыночной капитализации, например, банк ВТБ или «Интер РАО». Удвоить этот рынок получилось всего за два года — по итогам 2020-го размер шеринг-экономики России впервые превысил ₽1 трлн. Во всем мире, по оценкам аналитиков PwC, экономика шеринга вырастет с $15 млрд до $335 млрд между 2015 и 2025 годами.
Главное преимущество и главная же проблема шеринг-сервисов в том, что выходят они не на пустой рынок, но бросают вызов традиционной экономической модели.
Яндекс и Uber, AirBnb и WeWork, «Авито» и YouDo успешно конкурируют с гостиницами, таксопарками и газетным разделом объявлений. Задача это непростая, учитывая сопротивление компаний и целых секторов, которых теснят и выдавливают новые сервисы. Одним из инструментов завоевания места на рынке может стать создание новых бизнес-моделей. Так, Чулок из НИУ ВШЭ предвосхищает дальнейшее развитие гибридных форм ведения бизнеса — например, когда традиционный игрок запускает инновационный дочерний бизнес в рамках экономики шеринга. Яркий пример — сервис подписки на автомобили Hyundai Mobility, фактически, собственный каршеринг корейского автогиганта. В свою очередь, Антон Губницын, курирующий в РАЭК сектор шеринга, видит залог успеха в создании целых экосистем — то есть, цепочки сервисов совместного потребления.
Удачным примером может служить компания Amazon: речь идет про Amazon Web Services (AWS) — глобальную облачную инфраструктуру из сотен серверов, место на которых могут арендовать и стартапы, и миллиардные концерны. По итогам 2020 года на AWS приходится 12% из $386 млрд выручки Amazon и более половины операционной прибыли компании ($13,5 млрд из $22,9 млрд). В свою очередь, основной бизнес Amazon — это платформа электронной коммерции, что также подходит под определение шеринг-экономики.
Но пока в большинстве случаев шеринговая экономика — это убыточный бизнес. Во многом, из-за высоких расходов на агрессивное продвижение на рынке. Три лидера российского рынка каршеринга — «Делимобиль», BelkaCar и «Ситидрайв» показали в 2020 году убытки в размере:
- «Делимобиль» — ₽2,42 млрд,
- BelkaCar — ₽1,84 млрд,
- «Ситидрайв» — ₽1,35 млрд.
Uber в 2020 году потерял $6,8 млрд, тогда как AirBnb, закрыл 2020 год в убытках, потеряв $4,6 млрд, хотя раньше несколько лет подряд показывала прибыль. Выручка AirBnb при этом растет колоссальными темпами, просто затраты увеличиваются быстрее.
Как предприниматели шеринг-экономики будут справляться с убытками — постепенным поднятием тарифов для пользователей, объединением с другими сервисами в экосистемы или еще как-то, вопрос пока открытый.