Руководитель российской программы Всемирного фонда дикой природы (WWF) по экологической ответственности бизнеса Алексей Книжников рассказал РБК, как составлялся рейтинг открытости нефтегазовых компаний в сфере экологической ответственности и почему одни игроки в нем поднялись, а другие потеряли позиции.
— WWF опубликовал рейтинг открытости нефтегазовых компаний России в сфере экологической ответственности. Раньше он назывался рейтингом «экологически ответственных компаний». Почему вы отказались от прежнего названия?
— Мы решили не брать на себя такую ответственность и выбрали более точную формулировку. После «пилотных» рейтингов мы поняли, что отвечать за те данные, которые публикуют компании, просто не можем. А вот оценить, насколько компании открыты, возможно. Эту информацию проверить может любой человек.
— Почему вы решили переименовать рейтинг, а не ужесточить процедуру проверки информации?
— Достоверность информации проверить можно, но это должны делать не мы. Это должны делать, во-первых, аудиторы, которые «заверяют» большинство крупных компаний. Во-вторых, это должны делать контролирующие органы, Росприроднадзор. Но он, как мы считаем, во многом самоустранился. Я помню времена, когда уровень утилизации попутного нефтяного газа был одним из направлений работы Росприроднадзора, сейчас он этим не занимается. Официально ситуация в стране вышла на плато, но по нашим оценкам, по данным независимого мониторинга, который позволяет сделать космическая съемка, сжигание попутного нефтяного газа в России, наоборот, увеличивается.
Однако WWF все-таки не следственный орган. У нас нет сил все это контролировать. Мы, в первую очередь, обозначаем, что такая проблема есть и ей нужно заниматься. Хотя сейчас у нас появляются дополнительные ресурсы, чтобы вовлекать в работу экологические организации на местах, которые могли бы уже больше смотреть на фактуру, на реальные предприятия, реальные объемы, разливы… Недавно с помощью социальных сетей мы выявили аварию на трубопроводе в Иркутской области у Иркутской нефтяной компании. Компания уже написала, что это не нефтепровод, а водовод.
— Предоставили доказательства?
— Мы договорились, что они представят более широкую информацию, чтобы снять изначальную напряженность. Это пример эффективности вовлечения местных ресурсов. Ведь нам до сих пор непонятна статистика, какое количество аварий происходит на нефтепроводах. Хотя часть компаний начинают более ответственно относиться к этому компоненту. Например, «Роснефть» очень ответственно отработала все наши сигналы об авариях — где-то они нам представили контраргументы, где-то с нами согласились. Но все равно это еще не полноценная картинка, с данными надо много работать.
— Вы похвалили «Роснефть», но, согласно вашему же рейтингу, компания не прогрессирует, а, наоборот, сдает позиции. Как и, например, «Газпром». Особенно по данным раздела «Воздействие на окружающую среду».
— Во многом это связано с тем, что компании просто не раскрывают часть критериев. А «Газпром» последние пару лет вообще перестал с нами взаимодействовать, они нас фактически бойкотируют, не используя возможность обратной связи.
— Как вы это можете объяснить?
— Когда мы только начинали составлять рейтинг шесть лет назад, многие компании вообще не имели публичной отчетности. Тот же «Эксон», который сейчас в тройке, в первом рейтинге у нас был в самом низу, потому что у компании никогда не было российской отчетности. А у «Газпрома» открытость была, наоборот, больше, чем у других компаний — и они за счет этого были в тройке лидеров. Потом другие компании подросли, а «Газпром» ничего не сделал (смотрите ниже комментарий «Газпрома» по рейтингу WWF. — РБК).
— Вы работаете в WWF 12 лет. Взаимодействовать с бизнесом за это время стало проще или, наоборот, сложнее?
— Благодаря рейтингу у нас появились прямые диалоги практически со всеми компаниями. «Зарубежнефть» в этом году, например, нас порадовала, пригласив в качестве наблюдателей на учения по ликвидации разливов нефти. Многие компании, например, «ЛУКОЙЛ», стараются нам показать, как они решают проблему по предотвращению гибели птиц в случае нефтеразливов. С «Эксоном» мы обсуждаем проект завода СПГ.
— Раз вы заговорили про СПГ. Российское руководство планирует удвоить долю страны на мировом рынке сжиженного природного газа. Насколько это «экологичный» источник энергии?
— С одной стороны, природный газ — это тоже ископаемое топливо, но наша позиция, в горизонте десятилетий, такая: замена того же угля на газ — это все-таки благо. Если при этом места добычи, транспортировка контролируются и при перекачке метана не происходят сверхнормативные утечки. Второй момент — для российской Арктики перевод судов на СПГ может стать решением проблемы разливов при использовании нефтепродуктов. Ведь в Арктике сейчас взрывной рост судоходства и серьезное увеличение грузопотока. Отказ от нефтепродуктов в пользу СПГ технически и экономически реален, и наши компании — тот же «Совкомфлот» — это доказывают. Эту идею мы активно продвигаем и стараемся на международном уровне добиться запрета использования флотского мазута. Сейчас идет переговорный процесс с IMO (Международной морской организацией. — РБК) — позиция Российской Федерации по этому вопросу сначала была не очень позитивной, сейчас она постепенно меняется.
— Все больше стран отказываются от угля в пользу других источников энергии. WWF в России работает по данному направлению?
— Экологи всего мира к этому призывают, в том числе и WWF. Для России это более сложная задача — у нас очень мощная угольная индустрия, лобби, целые регионы полностью зависят от угля. Но, если честно, мы пока в эту тему сильно не вошли, только начинаем про это говорить в контексте СПГ и необходимости прекращения поставки угля в рамках Северного завоза. Это дикость — то, что мы тратим кучу денег, везем на Север уголь, негативно воздействующий на окружающую среду, и при этом теперь становимся страной-производителем колоссального количества природного газа. Даже небольшой доли СПГ хватит, чтобы заместить в Северном завозе уголь. Надеюсь, в ближайшие пять лет мы забудем, что это такое. Замена угля на газ в наших традиционных районах — в первую очередь, в Сибири — задача тоже очень важная, но более трудоемкая и капиталоемкая. На ее решение уйдет больше времени.
— Вы признали, что «угольная» тема у WWF в России пока не в приоритете. А что для фонда — приоритет номер один в работе с бизнесом?
— Уже лет пятнадцать назад мы решили, что добиваться природоохранных эффектов в стране будет лучше, работая именно с бизнесом, а не с государственными структурами. Отрабатывая эту концепцию экологизации бизнеса, мы придумали систему отраслевых рейтингов. Вслед за нефтегазом мы охватили и горнометаллургическую отрасль. Теперь — электрогенерацию. Фактически 100 крупнейших компаний находятся во взаимодействии с нами. И во влиянии с нашей стороны.
— Насколько «гринвошинг» в России всеобъемлющ? Как много компаний занимаются экологическими проектами не для того, чтобы от них просто отстали?
— Я не могу назвать конкретное число компаний. Все крупные компании публикуют данные и понимают, что они должны за них отвечать. Эта нефинансовая отчетность компаниям дается трудно. И до последнего времени у нас в стране полностью отсутствовал такой компонент, как общественное заверение. Народ в России даже не знает, что есть такая нефинансовая отчетность, и что то, что компания публикует, можно подвергнуть вопросам и критике. Мы это сейчас будем пытаться преодолевать и будем побуждать компании не «гринвошингом» заниматься, а стараться все-таки в своей нефинансовой отчетности публиковать дело. Конечно, бизнес оказывает давление на независимую общественность в регионах. Но мы имеем возможность включиться и стать неким гарантом того, что давление будет не таким интенсивным.
— Возвращаясь к Арктике: в 1,5 раза увеличилась добыча нефти в российской Арктической зоне. Количество происшествий, негативно воздействующих на окружающую среду, увеличилось так же в 1,5 раза?
— Пока мы не имеем четкой картинки по аварийности. За 2018 год накопился довольно большой массив данных мониторинга, который надо проанализировать. Мое общее впечатление, что количество аварийных случаев сейчас серьезно снижается — в сравнении с тем, что было, скажем, лет десять назад.
— Увеличенные штрафы за невыполнение требований по предупреждению и ликвидации разливов нефти и нефтепродуктов — они действительно могут повлиять на компании? 300, 500 тыс. руб. — не слишком ли это малые суммы для нефтегазовой отрасли?
— Конечно, этого недостаточно. Но никто из компаний точно не хочет быть лидером по количеству аварий и разлитой нефти. Та же проблема попутного газа — ее решение возможно тоже через штрафы, но она долго не решалась, пока не привлекла общественного внимания. Когда компании увидели, что на них все смотрят и оценивают по этому критерию, они стали больше инвестировать в утилизацию.
— Ратификация Парижского соглашения, на ваш взгляд, для российского руководства — формальность?
— На сегодняшний день, да, формальность, но очень своевременная. От России ждали какого-то шага, и очень правильно было это сделать накануне COP (Климатический форум COP25. — РБК). Но пока это только фиксация важности этой темы с политической точки зрения, для практических изменений еще потребуется время.
— А ратификация Орхусской конвенции при нынешнем политическом руководстве возможна?
— Думаю, маловероятна, потому что серьезных интеграционных процессов между Европейским союзом и Россией нет. Хотя важность доступа к экологической информации по крайней мере Минприроды разделяет. Определенные шаги для улучшения в этом плане российского законодательства предпринимаются, но, к сожалению, все идет очень медленно. А если даже простые шаги, связанные с законопроектом об экологической информации, даются с таким трудом, то, конечно, до ратификации Орхусской конвенции нам еще далеко. Хотя подобные рейтинги в сфере экологической ответственности все-таки помогают решать проблему, потому что главным противником ратификации конвенции было именно бизнес-сообщество, оно боялось открытости. Сейчас, мы надеемся, в бизнес-сообществе противников таких шагов меньше.
— Но Орхусская конвенция — она ведь не только про открытость, но и про «доступ к правосудию по вопросам, касающимся окружающей среды». Можно ли ожидать от российской судебной системы готовности соблюдать предписания?
— Мы понимаем, что у наших судов есть изъяны. И пока для нас важнее именно открытость, потому что даже самые примитивные экологические количественные показатели публикуются с трудом. Но хорошо, что публикуется хоть что-то. Раньше мы хотели присоединения к этим конвенциям, у нас даже были попытки влиять на это. Мы столько сил потратили, но ничего не добились. При этом Казахстан, например, — страна, ратифицировавшая Орхусскую конвенцию. Мы два года уже делаем рейтинг в Казахстане. Я могу сказать, что у них открытость хуже, чем у российских компаний. Орхусская конвенция без механизмов чисто декларативна. Как и Парижское соглашение. Документ подписан, а дальше-то что? Пока не будет регуляторов второго уровня, ничего не произойдет.
Комментарий управления информации ПАО «Газпром»:
«19 июля 2019 года в адрес директора по природоохранной политике Всемирного фонда природы (WWF) России Е.А.Шварца было направлено письмо за подписью заместителя председателя правления, начальника департамента ПАО «Газпром» О.Е.Аксютина.
Текст письма:
«В настоящее время экологическая ответственность приобретает основополагающее значение для энергетического сектора.
В целях повышения конкурентоспособности ПАО «Газпром» следует принципам устойчивого развития и выстраивает стратегию ответственного природопользования, опираясь на законодательство Российской Федерации, международные обязательства, эффективную систему экологического менеджмента, последовательное внедрение лучших мировых практик в области техники, технологии и управления.
Всемирный фонд природы (WWF) России совместно с группой компаний КРЕОН инициативно с 2014 года проводит Рейтинг экологической ответственности нефтегазовых компаний (далее — Рейтинг). Методология Рейтинга на этапе формирования обсуждалась и поддерживалась широким кругом нефтегазовых компаний (НГК). По нашим оценкам, на момент формирования Рейтинг имел наиболее сбалансированные и репрезентативные критерии среди общественных рейтингов России в заявленной сфере и в целом оправдывал заявленный лозунг «Здравый смысл». В последующие годы в критерии Рейтинга были внесены дополнительные критерии, имеющие принципиальное значение. Как показала практика, внесение изменений производилось за пределами коллегиальных обсуждений, при этом зачастую были проигнорированы предложения НГК и дополнительно усилены показатели узкой области интересов общественных экологических организаций. В результате на сегодняшний день в Рейтинге накоплен ряд несбалансированных противоречий, влияющих на объективность результатов оценки, формирующих некорректное восприятие результатов внешними заинтересованными сторонами. При этом лозунг «Здравый смысл» был исключен из опубликованного Рейтинга за 2018 год.
ПАО «Газпром» ранее неоднократно направлялись замечания и предложения, которые в настоящее время не учтены.
В целях объективности результатов и «Здравого смысла» Рейтинга, считаю необходимым:
1. Раздельно сравнивать вертикально-интегрированные нефтегазовые компании (ВИНК) и независимые компании, не входящие в структуру ВИНК в разрезе их видов деятельности (добыча, переработка и транспортировка углеводородов).
2. Исключить из ежеквартально публикуемого WWF России Обзора спорных экологических ситуаций и учета при формировании п. 3.6 Рейтинга:
— события, связанные с наличием споров по земельным (имущественным) вопросам, не имеющим НВОС;
— события, связанные с инцидентами/техническими отказами, которые не повлекли за собой значимого воздействия на окружающую среду;
— события, не касающиеся напрямую деятельности НГК, или причастность к которым требует представления доказательств.
3. Обеспечить сбалансированный перечень участников, из числа НГК и общественных природоохранных организаций, принимающих решение о включении и изменении критериев Рейтинга.
4. Обеспечить прозрачность подведения итогов и состава экспертов.
До устранения указанных противоречий считаем нецелесообразным участвовать в мероприятиях, проводимых в рамках данного Рейтинга».