Книга Феликса Хаслера «Нейромифология. Что мы действительно знаем о мозге и чего мы не знаем о нем» в переводе Татьяны Граблевской вышла в импринте «Лед» (издательство АСТ).
Кто автор
Феликс Хаслер — психофармаколог, работающий в Школе сознания и мозга при Берлинском университете имени Гумбольдта, приглашенный сотрудник Института когнитивистики и нейробиологии Общества Макса Планка. Он также занимается научной журналистикой и пишет для немецкоязычных изданий Die Welt, Der Beobachter и Neuen Zürcher Zeitung. В сферу его научных интересов входит изучение психических расстройств, пробемы сознания и этики, а также история развития нейробиологии как науки.
О чем книга
В истории науки 1990-е стали «десятилетием мозга»: ученые, получившие возможность наблюдать активность живого органа, бросились в нейробиологию, чтобы наконец-то объяснить человеческую природу. С тех пор исследователи провели массу экспериментов в поисках нейронных коррелятов любви, преступного поведения, политических предпочтений и психических расстройств, а некоторые даже вторглись в философию и начали изучать с точки зрения нейронаук свободу воли и человеческое сознание. В СМИ появились громкие заявления, что ученые наконец-то обнаружили в мозге «центр пессимизма» и «центр жадности», и многие поверили, что нейробиология наконец-то объяснит нам наше поведение.
Однако, пишет Хаслер, если понимать, как устроена сама нейробиология и в чем состоят недостатки и ограничения ее методов, энтузиазма у нас поубавится. Объективно мы слишком мало знаем о том, как связаны мозг и психика, чтобы претендовать на какое-либо фундаментальное понимание мозговых процессов и уж тем более на то, чтобы научиться управлять ими. Тем не менее поп-психологи вовсю пиует о том, как «подчинить себе мозг», «взломать свой мозг», а также обуздать «нейромедиаторы счастья» и научиться вырабатывать дофамин и серотонин по собственному желанию. Нам кажется, как будто упоминание мозга и приставка «нейро» подразумевают ультрасовременные исследования, хотя на самом деле многие из этих идей являются старыми психологическими теориями в модной обертке.
Нейровизуализация: правда или миф?
Впечатляющие изображения головного мозга, которые часто встречаются в СМИ и научно-популярной литературе, получены при помощи функциональной магнитно-резонансной томографии (ФМРТ). Их интерпретация основана на теории, что мозг активен в тех зонах, где наблюдается повышенное кровообращение и потребляется большое количество кислорода. Проблема в том, что мозг активен постоянно, и чтобы определить, какие зоны мозга связаны с решением конкретной задачи, необходимо зафиксировать потребление кислорода в момент решения этой задачи и в состоянии покоя, а затем попробовать высчитать разницу. Следовательно, то, что нам кажется прямым снимком мозга — как фотография или рентгеновское изображение — на самом деле им не является. Мы видим перед собой результат статистической обработки большого массива данных об изменении кровотока, причем в результате такой обработки могут возникнуть и ложноположительные, и ложноотрицательные результаты.
Важно также помнить, у разных людей при решении одной и той же задачи мозг активизируется по-разному, и при отсутствии статистической обработки невозможно определить по единичному снимку, какую задачу пытался решить испытуемый. Причем большая часть сложных когнитивных процессов задействует приблизительно одни и те же зоны мозга, и вполне возможно, что все наши попытки выделить в мозге отдельные нейронные корреляты любви и ревности обречены на провал. Но, несмотря на это, СМИ полны броских заголовков об очередном открытии нейрофизиологов. Почему? Хаслер отвечает: «Не существует результатов ФМРТ, которые нельзя было бы объяснить с помощью богатого воображения и, в еще большей степени, с помощью смелого упрощения».
Нейрофилософия: сознание и свобода воли
Однако нейробиологи стремятся не только обнаружить мозговые корреляты когнитивных процессов: они обращаются и к философским проблемам, например, феномену сознания, вопросам детерминизма и свободы воли. Хаслер считает, что нейронауки вряд ли смогут сделать здесь фундаментальные открытия. У нас мало оснований для того, чтобы однозначно редуцировать личность человека до простой активности нейронов: мы можем описать эту активность, но не объяснить, как именно она порождает наши переживания. Некоторые опыты показывают, что ощущения могут существовать отдельно от работы мозга, а мозговая активность в момент эпилептического припадка может не сопровождаться сознательным опытом.
Вопрос о свободе воли тоже не решается в нейробиологии однозначно. Сторонники нейродетерминизма считают, что все действия человека определяются электрохимическими сигналами в его мозге, которые он не способен контролировать: работа мозга, считают они, автономна от волеизъявления и предшествует свободному выбору, а не совпадает с ним. Если эта теория верна, это будет иметь глобальные последствия для всех правовых систем мира, ведь правонарушители не могут нести ответственность за свои действия, если они не имеют над ними никакого контроля. Но согласия нет и в этой области: результаты экспериментов, призванных доказать автономность работы мозга, не дают убедительных результатов, а громкие заявления на эту тему — скорее личное мнение ученых, чем объективное достижение науки.
Нейроредукционизм: проблемы психиатрии
Сводить всю человеческую личность к работе нейронов чревато опасными упрощениями не только с точки зрения философии. Хотя современная психиатрия базируется на подобной редукционистской модели, эмпирические исследования показывают, что она не вполне состоятельна: ученые до сих пор не смогли ни найти нейронные корреляты психических расстройств, ни убедительно связать их с дисбалансом нейромедиаторов. «Из-за одной только невообразимой сложности мозга кажется более чем сомнительным желание разделить психические расстройства на основании ненадлежащей работы некоторых его биохимических составляющих, — пишет Хаслер. — Кроме того, внешние фармакологические вмешательства рано или поздно уравновешиваются самим мозгом за счет противоположно направленных регуляторных механизмов».
В результате оказывается, что мы не знаем, ни чем вызваны расстройства, которые некоторые эксперты с такой уверенностью связывают с работой нейромедиаторов, ни как их лечить, ни даже работают ли широко используемые препараты: отдельные исследования заставляют усомниться в эффективности популярных антидепрессантов. Фармацевтические компании постепенно отказываются от поиска новых препаратов для лечения психических расстройств, ссылаясь на нехватку идей о «достоверных целях воздействия» таких препаратов на мозг пациентов. Хаслер утверждает: фармацевтическая индустрия на самом деле не знает, что именно и почему следует менять в нейронной активности при различных расстройствах, поскольку у науки просто нет таких данных. Будущее покажет, прав он или нет.
Цитаты
- «При изучении работы мозга, выходящей за пределы основных сенсорных и двигательных процессов, способов квалифицированно доказать или опровергнуть интерпретацию мозговой активности во время ФМРТ до сих пор почти не существует. Поскольку нельзя проверить толкование эмпирическим путем, любое утверждение может остаться без последствий. Допускаются спекуляции, и безнаказанными остаются даже самые запутанные объяснительные конструкции... Исследование мозга превращается в вопрос веры».
- «Если бы все еще спорное мнение о том, что преступления совершают не люди, а их мозги, стало преобладающим, мы столкнулись бы с действительно драматическими переменами. В настоящее время преступные действия считаются моральными нарушениями, за которые виновный несет личную ответственность. Обычно преступления совершаются по эгоистическим причинам: жадность, ревность, месть или удовлетворение инстинкта. Но если врожденное или приобретенное нарушение в работе мозга будет признано истинной причиной преступлений, сбой морального характера будет переосмыслен как медицинская проблема. Само действие будет трактовано как результат патологического поведения, преступление станет симптомом заболевания мозга».
- «Психиатрия нашего времени, в сущности, базируется на радикально редукционистской точке зрения, что сознание во всех его проявлениях сводится исключительно к электрической и химической активности наших нейронов. И если что-то идет не так, например в случае психического расстройства, нужно восстанавливать мозг. В результате психика исцеляется совершенно автоматически — таково подразумеваемое допущение нейропсихиатрии».
Зачем читать
Нейронауки не утратят своей актуальности: если 1990-е были объявлены всего лишь десятилетием мозга, то XXI век целиком можно объявить веком нейробиологии. Чем дальше, тем больше мы встречаем заявлений о том, как «на самом деле» работает мозг и как заставить его делать то, что нам нужно, как будто это совершенно чужеродный автономный от человека орган. Исследования об активности тех или иных зон мозга или соотношении объемов белого и серого вещества пока мало что дают для фундаментального понимания человеческой природы, а рекомендации по обузданию мозга или гормонов счастья из популярной литературы оказываются житейской мудростью, приправленной научными терминами. Понимая возможности и ограничения нейробиологии, мы сможем лучше понять суть исследований мозга и преодолеть биологический редукционизм, мешающий нам взглянуть на человеческий опыт во всем его многообразии.