Паникуете при мысли, что окажетесь в открытом море? Опасаетесь, что заболеете неизлечимой болезнью? А, может быть, трепещете перед волками, пауками или змеями, как Индиана Джонс? Большинство из нас чего-то боится, и так было на протяжении всей истории человечества. Но это не значит, что людей всегда пугали одни и те же вещи.
Чего боялись люди раньше?
В Средневековье и Новое время люди боялись всего на свете: смерти и болезней, чужаков и привидений, ведьм и чертей, женщин и язычников, морей и гор, новых неизведанных стран и соседей, волков и даже евреев.
Фоновые страхи
Одним из постоянных страхов, существовавших в те времена, был страх перед морем. Оно казалось враждебным, его боялись из-за штормов и ураганных ветров, зыбучих песков и рифов, подстерегающих моряков и путешественников. Считалось, что смерть всегда бродит где-то рядом с моряком.
Другие люди и неизведанные территории тоже вызывали подозрение и беспокойство. Новое было чуждым и требовалось время, чтобы оно стало привычным. Французский историк Жан Делюмо в книге «Ужасы Европы», где он анализировал страхи Средневековья и Нового Времени, пишет: «Тогда полагали, что в Индии живут люди с собачьими головами, которые не говорят, а лают или рычат. Или же безголовые люди, у которых глаза на животе. Или люди, которые защищают себя от палящего солнца, ложась на спину и поднимая единственную ногу с широкой ступней».
Еще пугала ночь. Даже в XVIII веке ночью ходить по Парижу было опасно, хотя основные улицы освещались фонарями. «Никому не советую выходить ночью в город. Несмотря на пешую и конную стражу, которая патрулирует город с целью предотвратить беспорядки, многое остается скрытым. Сена, пересекающая город, скрывает в своих водах убитых, которых она выносит на берег ниже по течению», — писали в наставлениях путешественникам того времени.
Люди побаивались и призраков. Считалось, что прошлое не исчезает, а умерший человек все еще может вернуться в качестве привидения. Привидения бродили по улицам, пугали людей, приходили домой к знакомым, вмешивались в жизнь близких — могли, например, указать на человека, который умрет следующим.
В XIX веке из-за призраков даже возбудили судебное дело –– человек отказывался платить всю арендную плату за квартиру, потому что ее посещали привидения. (Кстати, советник управы города в итоге прокомментировал, что в таких случаях за аренду можно не платить).
От самых докучливых привидений старались избавиться. Историк Жан Делюмо так описывает панику, охватившую жителей Микен в конце 1700 года: «Некий крестьянин, известный своим злобным и вздорным норовом, был таинственным образом убит. Покинув могилу, он стал возмущать спокойствие острова. Десять дней спустя после похорон при всем народе его откопали, мясник не без труда вырвал ему сердце, и оно было сожжено на площади. Но привидение продолжало наводить ужас на жителей острова. Священники говели, провели крестный ход. Тело умершего снова откопали, положили на повозки, и оно стало биться и вопить. Наконец его сожгли, и тогда прекратились «злодеяния привидения»».
Пики паники
Если боязнь моря, привидений и волков (их, правда, очень страшились, на волков даже устраивали облавы, в которых принимал участие весь город) были повседневными страхами, из-за которых тревожились постоянно, то существовали и пики коллективного страха. Например, страх чумы. Эпидемии охватывали города каждые 10–15 лет, эта цикличность и повторяемость вызвала у жителей панику.
Пережившие эпидемию чумы оставались глубоко травмированными увиденным: трупами на улицах, язвами на телах больных, общим безумием, отчаянием, насилием и преступлениями, количество которых резко возрастало в такие периоды. «Как только в каком-нибудь королевстве или республике загорается этот жестокий и неугомонный костер, население впадает в панику, городские власти бездействуют, правительство парализовано. Суда больше нет, и ремесла останавливаются. Семейные узы рвутся, улицы пустеют. Все пребывает в смешении и разрухе», — так пишет португальский монах о беспорядках во время эпидемий. Были случаи, когда крестьяне, уверенные в неизбежности чумы, сами себе рыли могилы, ложились в них и засыпали себя землей.
Еще больше страхов
Совокупный страх рождал больше страхов. К тому же некоторые тревоги насаждались сверху — католической церковью, которая ощущала себя неуверенно на территории Европы и боялась всего, что могло бы ей угрожать: конца света, дьявола, язычников, еретиков, колдовства, евреев и женщин.
Например, церковь утверждала, что женщина являлась приспешником дьявола, ее речам нельзя было верить, на нее нельзя было положиться. Восхищение женской красотой уживалось вместе с подозрительностью по отношению к женщинам. «Пусть она метет пол, чистит горшки... Неважно, что для этого есть служанка. Заставь жену работать не по нужде, а для того, чтобы занять ее», — утверждали священники во время проповедей.
Страх перед женщиной вылился в охоту на ведьм, в которой добровольно участвовало практически все население Европы (хотя надо оговориться, что за колдовство судили и женщин, и мужчин, но последних намного меньше). Церковь чувствовала, что ее паства верит не только в христианского бога и усиливала репрессии. В 1487 году в немецком городе Шпайер была напечатана книга «Молот ведьм», тогда и начинались массовые инквизиторские процессы над ведьмами по всей Европе. С помощью книгопечатания, распространения слухов и воскресных проповедей боязнь демонических сил тиражировалась в массовых масштабах.
Все, что невозможно было объяснить, если оно приносило вред, объявляли колдовством. Человека могли обвинить в колдовстве из-за урагана, который уничтожил урожай, из-за внезапной болезни после встречи с подозрительным человеком, из-за смерти сына после угроз соседа или из-за бесплодия супружеской пары (ведьм обвиняли в том, что они завязывали шнурок узелком во время венчания и таким образом лишали мужчин потенции. Паника вокруг узелков достигла апогея в конце XVI века: люди отказывались жениться днем, кто-то проводил обряд ночью или тайком отправлялись венчаться в соседнюю деревню).
Чего боятся люди теперь
С наступлением эпохи Просвещения сильный страх, который являлся неотъемлемой частью эмоциональной жизни человека, постепенно исчезал. Власть церкви отступала, люди переставали бояться конца света и пришествия дьявола. Суеверия вытеснялись научными представлениями, так что кошмары оказывались не делом рук демонов, а продуктами нейронной активности мозга.
К концу XIX и началу XX веков угроза эпидемий и голода уже не нависала над европейским обществом, а это были два мощных источника паники. К тому же дома и на улицах появлялось обильное освещение, которое давало возможность чувствовать себя в безопасности и не бояться наступления ночи. Эмоция страха стала менее яркой, менее навязчивой и более управляемой, — пишет историк эмоций Питер Стернc.
Не чума, а рак
И все же многие старые тревоги остались, хотя и трансформировались. Например, если в Средневековье все страшились чумы, то в XIX веке люди беспокоились из-за других инфекционных болезней: оспы и чахотки, –– уверена исследователь эмоций Джоанна Бурк.
По мере того, как в XX веке инфекционные болезни становились все менее опасными, рос страх перед хроническими заболеваниями и раком. В итоге именно рак стал болезнью, которая пугает сильнее остальных. Опрос общественного мнения, проведенный в 1954 году в Манчестере, показал, что 70% женщин боялись рака больше других болезней. Для сравнения: в опросе 1896 года, проведенным Американским журналом психологии, еще только 5% респондентов ответили, что страшатся заболеть раком.
Медикализация смерти
Последние два века люди все чаще умирали не дома в присутствии родственников, а в больницах под надзором врачей. Смерть переставала являться частью повседневной жизни, ритуалы прощания с умершими исчезали, и появлялись новые страхи, связанные со смертью.
Например, в XIX веке в Англии усилился страх смерти среди бедных слоев населения, потому что нищих хоронили в братских могилах или на кладбищах, где «не устанавливались мемориальные доски, тем самым символически подчеркивая, что о смерти такого человека никто не вспомнит», — пишет Джоанна Бурк. А тела трупов покрывали раствором едкой негашеной извести, чтобы ускорить разложение. Похорон за государственный счет боялись настолько, что в 1871 году пожилая женщина умерла от сердечного приступа после того, как узнала, что служба социальной помощи может лишить ее финансовой поддержки.
Возможность унизительного захоронения была лишь одной из угроз, с которыми столкнулись несостоятельные жители. Могилы бедняков не охранялись, поэтому трупы оттуда часто воровали и относили в анатомические школы, где за них хорошо платили. Состоятельные люди пытались себя оградить от такой участи: покупали железные гробы, тяжелые замки, большие надгробия и устанавливали сторожей на могилах.
К началу XX века боязнь умереть в нищете уступила место страху преждевременного погребения. Появлялись слухи, что человека могут ошибочно объявить мертвым и, следовательно, преждевременно похоронить. Паника быть похороненным заживо быстро распространялась, и богатые граждане оборудовали могилы стеклянными стенами, дыхательными трубками, выходящими из гробов, колокольчиками, свистками и лестницами.
Сегодня же, как утверждает Джоанна Брук, люди скорее беспокоятся не о том, что их похоронят заживо, а что их необоснованно вынудят остаться в живых — врачи будут делать все, что сохранить жизнь в стареющем теле, при этом лишая человека возможности «умереть достойно».
Страх нового и другого
Люди продолжают бояться нового. Только уже не других территорий, потому что эпоха географических открытий завершилась, а, например, новых технологий. Человечество неспокойно реагирует на изменения, будь то телефоны, компьютеры или вышки 5G.
Когда распространились первые телефоны, ходили слухи, что с их помощью можно связываться с мертвецами. А когда появились компьютеры, оказалось, что многие пользователи ощущали страх при работе с ними. «Это может быть физический страх прикоснуться к компьютеру или повредить его, нежелание читать или говорить о компьютерах, чувство угрозы со стороны тех, кто что-то знает о компьютерах, ощущение, что вас могут заменить компьютером, страх, что вы можете стать его рабом», — так описываются тревоги в книге 1996 года «Женщины и компьютеры».
Культура страха
Какие-то тревоги возвращаются и пропадают: страхи эпидемий, страх войны, страх перед иностранцами или соседями. Каждая культура создает одни страхи и уничтожает другие.
Сегодня никто не боится призраков, но зато люди напуганы генно-модифицированными продуктами, неисправностями самолетов, вакцинами и хроническими болезнями. До сих пор «культура страха доминирует в западном обществе. Ее определяющей чертой стало убеждение, что человечество постоянно сталкивается с мощными разрушительными силами, которые угрожают нашему повседневному существованию», — уверен британский социолог Фрэнк Фуреди.