Ничто так не способствовало возникновению и укреплению института семьи, как стремление к выживанию за счет объединения усилий родственников и разделения обязанностей между ними — даже несмотря на проблемы с взаимопониманием.
И хотя массовое общество XX века «убило» ненуклеарную семью, в XXI веке благодаря новым техническим средствам начали формироваться новые социальные практики: например, бабушки и дедушки вдруг оказались заново активно вовлечены в воспитание внуков «по скайпу». Серийная моногамия как возобладавшая форма полового поведения способствует созданию новых родственных связей.
В рамках серийной моногамии люди заключают брак не навсегда, а только на то время, пока им хорошо вдвоем или пока это необходимо для того, чтобы их дети подросли. Если же супруги расторгают отношения и заводят новые, как правило, они не перестают общаться с бывшими супругами и их родителями — особенно, если от предыдущего брака остались дети. Также они выстраивают отношения с детьми новых супругов от предыдущих браков, с бывшими супругами новых супругов и их родителями.
Новые вызовы, кажется, могут лишь сплотить поколения еще сильнее. Так неужели рано ставить крест на концепте расширенной семьи? И способна ли уже почти привычная нуклеарная семья (два супруга с детьми или без них) устоять перед вызовами современности?
Современная семья до пандемии
В 2004 году Центр исследований семей при Кембриджском университете попытался спрогнозировать, какой будет семья в 2020 году. А в декабре 2019 года The Guardian предложила ученым сравнить тогдашний прогноз с реальным положением вещей.
Оказалось, что в начале века ученые предполагали, что к 2020-м годам большинство детей будут расти в неполных семьях и что нуклеарная семья потерпит крах. Однако это отчасти сбылось только в США, где больше половины детей живут с одним из родителей. В Великобритании, наоборот, 61% семей с детьми в 2019 году были полными, хотя дети в них не обязательно биологически были связаны с обоими супругами.
Согласно прогнозу начала 2000-х годов, молодые люди должны были все дольше оставаться на иждивении родителей, поскольку им будет все труднее обрести финансовую самостоятельность. И это подтвердилось. К 2019 году по сравнению с 2004-м количество взрослых молодых людей, которые продолжают жить с родителями, увеличилось на 46,3%.
При всем при этом в Великобритании выросло количество одиноких людей, стало больше внебрачных детей, а также больше женщин и мужчин, которые заводят детей с помощью доноров, поскольку их не устраивает ни одна форма брака.
Несмотря на все это, ученые обнаружили, что в целом в Великобритании стало гораздо больше разнообразных форм совместного проживания людей. И «меньшинство людей отвергает брак как устаревший патриархальный институт, а большинство людей по-прежнему относятся к нему положительно и рассматривают как желательную цель отношений», — констатировала профессор демографии и социальной статистики Саутгемптонского университета Энн Беррингтон.
Согласно российским исследованиям, утверждает политолог Екатерина Шульман (включена в реестр физлиц-иноагентов), центенниалы (они же «зумеры») и молодые миллениалы ценят семью даже больше карьеры. И в целом Россия вместе с Китаем и Турцией по-прежнему входит в тройку стран, граждане которой заключают больше всего браков.
«Паника по поводу стремительного упадка нуклеарной гетеросексуальной семьи не оправдалась» — заявила в интервью The Guardian директор Центра семейных исследований Кембриджского университета Сьюзан Голомбок.
Одиночество — сволочь
Однако начало пандемии COVID-19 показало, что людям было из-за чего паниковать, и что в некоторых ситуациях им очень не хватает традиционных семейных связей.
Согласно специальному исследованию Кембриджского университета, 78% опрошенных британцев во время карантина не поддерживали отношения со своими живущими отдельно родственниками так же, как и в обычное время, а 6% — даже еще больше сократили такое общение.
В результате многие британцы во время вынужденной изоляции почувствовали себя одинокими. В условиях, когда им больше обычного была необходима поддержка, они начали осознавать, что их социальные связи, в том числе семейные, оставляют желать лучшего.
По словам Шульман, пандемия привела к тому, что в городах уменьшилась ежедневная маятниковая миграция и многие люди теперь не только живут, но и работают дома, а значит, стали намного больше общаться со своими близкими.
Это сделало семью одновременно и более ценной, и более хрупкой, считает Екатерина Шульман, ведь люди стали не только придавать больше значения семейному общению, но и предъявлять к нему гораздо больше требований.
Поможет ли несчастье?
В том же интервью The Guardian Сьюзан Голомбок подчеркнула, что материальные соображения по-прежнему играют не последнюю роль в формировании современной семьи. В частности, осознание экономической незащищенности теперь приводит к тому, что люди предпочитают официальному браку сожительство.
Шульман же считает, что самой большой угрозой для института семьи сегодня является рост народного благосостояния. Ведь существование семей, даже нуклеарных, в современном мире во многом обусловлено тем, что женщине все еще нелегко воспитывать ребенка в одиночку. Но как только страны первого мира начнут вводить безусловный базовый доход, и эта проблема отпадет, а следовательно, у людей станет еще меньше мотивов выстраивать семейные отношения.
Значит ли это, что ухудшение экономической ситуации может укрепить институт семьи? Ведь кризис, в который вместе с Россией и Украиной оказались вовлечены много других стран, обострил и экономические проблемы тоже. Сможет ли он заново сплотить родственников ради выживания? Приведет ли это к реставрации ненуклеарной (расширенной) семьи?
Известный российский футуролог, кандидат культурологии Константин Фрумкин считает, что если такое и случится, то только как временный откат в прошлое. По его словам, семья — это такой институт, который менее всего подвержен быстротечным катаклизмам, вроде эпидемий или войн. Семья, утверждает он, трансформируется только под влиянием вековых трендов, а сейчас продолжается тренд на атомизацию семейных отношений.
Долгосрочные тренды не отменяются?
Быстрее всего тренд на атомизацию проявляет себя в странах Скандинавии и вообще Северной Европы, объясняет Фрумкин: «Мы видим, что там увеличивается доля одиноких людей: матерей и отцов-одиночек, людей, которые придерживаются стратегии чайлд-фри. И этот долгосрочный тренд обусловлен тем, что человечество, по-видимому, нуждается в стабилизации своей численности. Ведь ресурсы Земли не бесконечны. Ученые могут спорить, на какой цифре произойдет эта стабилизация (11 млрд или 12 млрд), но это рано или поздно случится. А поскольку семья — это прежде всего инструмент для совместного выращивания детей — особенно, патриархальная, так как в ней традиционно было много детей, и бабушки с дедушками помогали их воспитывать — то родственникам станет незачем объединять усилия».
«Не исключено, что начавшиеся экономические трудности заставят российские семьи заново укрупняться — вы, например, собирались взять квартиру в ипотеку и съехать от мамы, а теперь вам не хватит на это денег. Или мама обещала купить вам к свадьбе квартиру, а теперь не на что.
Разумеется, любые катаклизмы обрушивают благосостояние людей, и если государство не спешит компенсировать гражданам эти убытки, то граждане сами постараются их компенсировать в том числе родственной солидарностью и внутрисемейным разделением труда. Это на какое-то время может замедлить общемировой тренд в отдельно взятой стране, но никак не отменяет глобальности этого тренда. Нет тут у России никакого особенного, уникального, пути, кроме как двигаться вместе со всеми другими странами в сторону уменьшения семьи», — полагает Фрумкин.