До пандемии
Никто точно не знает, каков объем некоммерческого сектора в России. Это связано, в первую очередь, с его неоднородностью. Росстат собирает статистику по некоммерческим организациям, но его цифры вызывают у экспертов вопросы. Например, по оценке Росстата, в 2017 году количество социально ориентированных НКО в России составило 142 641, а их совокупный доход — 848 млрд руб. «Туда попадает огромное количество организаций, которые зарегистрированы как некоммерческие, но к нашему сектору никакого отношения не имеют. Это ТСЖ, адвокатские конторы, финансовоемкие госкорпорации, которые зарегистрированы как НКО», — поясняет исполнительный директор фонда поддержки и развития социальных программ «Социальный навигатор» Татьяна Задирако.
Более консервативную оценку дает исследование Московской школы управления «Сколково» (и Задирако как эксперт считает ее более реалистичной): в 2018 году размер российского филантропического сектора составил примерно 400 млрд руб. При этом, по оценке фонда «Нужна помощь» (включен Минюстом в реестр иноагентов), на данный момент в стране имеется 115 679 организаций социальной направленности, из которых 10 146 — благотворительных организаций. В выпуск «Русфонд.Навигатора» по фандрайзинговым (то есть публично собирающим пожертвования) благотворительным организациям в 2018 году попало 545 НКО, а общая сумма их сборов составила 17,432 млрд руб. «Разные цифры имеют право на существование, потому что все исследователи финансовой емкости рынка ставят перед собой разные задачи и анализируют рынок с разных точек зрения», — говорит Татьяна Задирако.
На старте кризиса
В марте 2020 года фонд «КАФ» провел опрос 232 НКО из 48 регионов, чтобы выяснить, как пандемия влияет на их работу. Как оказалось, несмотря на многочисленные сложности, только 5% организаций полностью приостановили деятельность. 75% НКО отметили, что работают в том же объеме или сократили его незначительно. «Подавляющее большинство НКО быстро перестраиваются и продолжают помогать наиболее нуждающимся людям. Ведь клиенты НКО в первую очередь страдают от ограничений, которые накладывает борьба с пандемией», — прокомментировала исследование директор фонда «КАФ» Мария Черток.
«При этом сами НКО становятся сейчас очень уязвимыми. Их возможности для получения финансирования резко сократились, и при этом возросла потребность общества в их работе. Поэтому нам всем нужно думать, как их поддержать. Такие крупные благотворительные фонды, как фонд Потанина или наш, уже начали действовать», — добавляет генеральный директор фонда Елены и Геннадия Тимченко Мария Морозова.
Выживут только...
Исполнительный директор благотворительного собрания «Все вместе» Кира Смирнова подчеркивает, что от коронавируса пострадали все, не только те, кто заболел. «Люди и компании стали меньше думать о подопечных некоммерческих организаций, о которых те заботились и кого опекали до начала этого кризиса. Нам иногда звонят и спрашивают как сейчас помочь проектам, которые борются с коронавирусом. Мы пытаемся им объяснить, что фонды не бросили детей с онкологией, или бездомных, или людей с инвалидностью. И помощь им сейчас нужна не меньше, чем в предыдущий месяц. Тем более что они уже столкнулись с падением сборов пожертвований. Среди фондов, входящих в ассоциацию, падение составило у кого-то 20%, а у кого-то уже и 90%. Те, кто получали гранты, чувствуют себя лучше», — говорит она.
Председатель совета фонда «Нужна помощь» Митя Алешковский прогнозирует: «Пострадают все — и маленькие, и большие, и московские, и региональные, работающие со всеми группами населения».
«Выживут корпоративные и частные фонды, поддерживаемые бизнесом и крупными индивидуальными донорами», — уверен член совета Рыбаков Фонда Дмитрий Дикман.
По его мнению, другим организациям будет тяжело — многое зависит от того, насколько у них диверсифицированы источники финансирования. Но все настроены бороться.
«У нас сейчас не каникулы. Чтобы получать то, что мы до этого получали, надо работать в два раза больше. Как в «Алисе в стране чудес»: «Приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте». Сегодня у нас ситуация, когда чтобы стоять, надо бежать еще вдвое быстрее», — рассказал директор по фандрайзингу и коммуникациям благотворительной организации «Детские деревни — SOS» Дмитрий Даушев.
Новая реальность
Медицина: отменены все неродственные трансплантации костного мозга, в московских клиниках лечат только по жизненным показаниям
«Если ребенку в качестве донора костного мозга не подходят его родственники, то нужно искать неродственного донора — в том числе, за рубежом, например, в регистре фонда Стефана Морша в Германии, — объясняет директор фонда «Подари жизнь» Екатерина Шергова. — Но сейчас ни один неродственный донор не может приехать. Российских доноров активируют (то есть доставляют к месту сбора клеток, обследуют и производят донацию. — РБК) только в том случае, если они имеют возможность и желание приехать. Поэтому сейчас стараются во всех возможных случаях делать пересадки от родственников. Но детям с первичным иммунодефицитом этот вариант не подходит. Сейчас они получают довольно тяжелую терапию в ожидании, когда возобновится трансплантация от неродственных доноров».
Операции за границей также перенесены. «В начале эпидемии в Европе двух детей, ожидавших операцию на сердце, отправили домой из Испании, одного не приняли в Италии, одного ребенка — в Польше и одного — в США. Этим детям пожертвования уже были собраны. Новых обращений на заграничное лечение за последние три недели не поступало», — рассказал исполнительный директор «Русфонда» Сергей Амбиндер.
В московских клиниках продолжают лечить только по жизненным показаниям, добавляет он. Если нет угрозы жизни, лечение переносят на неопределенный срок.
GMS Clinic, партнер «Русфонда» по программе лечения детей с диагнозом Spina bifida, делает экстренные операции. В НИИ кардиологии в Томске приостановлены амбулаторные консультации и обследования. Протонный центр Медицинского института имени Березина Сергея (МИБС) в Санкт-Петербурге пока работает в штатном режиме. В центре стоматологии и челюстно-лицевой хирургии проводят нейрохирургические операции и продолжают изготавливать шлемы для коррекции формы черепа.
Для того, чтобы найти донора костного мозга в России, нужно собрать и протестировать как можно больше людей, а затем внести их в базу данных. Раньше для этого проводились массовые донорские акции — фестивали, дни доноров в компаниях и тп. Сейчас «Русфонд» и Национальный регистр доноров костного мозга имени Васи Перевощикова все эти мероприятия отменили. Генотипирование уже полученных образцов крови в лаборатории Казанского федерального университета приостановлено, все пробирки пока замораживаются.
Несмотря ни на что, «Русфонд» продолжает принимать просьбы о помощи и размещать их у себя на сайте. На региональных ГТРК («Русфонд» сотрудничает с 86), как обычно, в неделю выходит в общей сложности пять сюжетов о помощи больным детям. Еще восемь сюжетов в неделю выпускают о подопечных фонда различные местные телекомпании. Канал «Вести-Москва» выпускает, как и прежде, по два сюжета в месяц. Но ужесточены правила съемки: нельзя снимать героев на улице и в закрытых помещениях, только записывать по скайпу или использовать хоум-видео.
Уязвимые группы: больше нуждающихся и больше помощи
«Если до кризиса фонд продовольствия «Русь» распределял ежемесячно примерно 100—400 тонн гуманитарной помощи, то за сейчас мы раздали 400 тонн за десять дней. Это больше 30 тыс. продуктовых и товарных наборов», — рассказала вице-президент фонда Анна Алиева-Хрусталева. Фонд закрыл пункты выдачи (их в стране больше 200), но подключился к акции Общероссийского народного фронта (ОНФ) #мывместе и начал развозить продукты на дом с помощью волонтеров. Главные адресаты — пожилые люди, которые не могут сами ходить за продуктами, и малоимущие семьи с детьми. На своем сайте фонд собирает деньги, чтобы иметь возможность делать закупки и формировать более полноценные продуктовые наборы.
Но «Русь» отмечает, что стало сложнее собрать в продуктовый набор товары длительного потребления. «Задача производителей — обеспечить наличие товаров на полках в магазинах. Мы не можем выхватить необходимый нам объем на оптовую закупку, уже не говоря о бесплатных пожертвованиях», — сетует Анна Алиева-Хрусталева. Хотя недавно, по ее словам, в Москве «Ашан» отгрузил в адрес фонда два паллета круп и подсолнечное масло — этого объема хватило на 400 продуктовых наборов.
«Русь» остро нуждается в средствах защиты для волонтеров, которые контактируют с получателями помощи.
«Если бы у нас были средства защиты, мы могли бы снова открыть некоторые пункты выдачи продовольствия, и еще больше людей подключилось бы к адресной доставке».
О том, что значительно более востребованной сейчас стала поддержка продуктами питания говорит и Наталья Петрова, директор по развитию фонда «Дети наши». Он занимается профилактикой социального сиротства в регионах. «В Смоленской области мы поддерживаем примерно 40—50 кризисных семей. В основном это жители сел и деревень, многие из них потеряли работу», — рассказывает она. К тому же сейчас начинается посевная, люди просят помочь с семенами, рассадой, чтобы они могли летом себя как-то прокормить и сделать запас на осень. «Наши соцработники продолжают ездить в семьи, несмотря на карантин. Количество выездов значительно сократилось, мы стараемся выезжать только туда, где проблему не решить дистанционно, чтобы минимизировать риски для наших подопечных и сотрудников. Естественно, мы их снабдили всеми средствами защиты. Очень актуален и запрос на психологическую помощь — наши специалисты продолжают консультировать семьи по телефону», — добавила Наталья.
Благотворительная организация «Ночлежка» в Санкт-Петербурге, которая помогает бездомным, закрыла часть проектов на карантин — консультационную юридическую службу, зал ожидания и душевую. Но проекты, обеспечивающие жизненно важные потребности, продолжают работать. Это реабилитационный приют, проект «Дом на полдороги» для тех, кто борется с зависимостями, ночной приют и пункты обогрева. Там введены дополнительные меры безопасности. Также продолжает выезжать Ночной автобус, который развозит еду бездомным, но теперь в поездки не берут волонтеров, а обходятся силами штатных сотрудников организации. В Москве продолжается ремонт в будущем приюте и консультационно-юридической службе на Беговой. Его планируется открыть в середине мая.
Пробить закрытые двери: жителей интернатов отпустили домой и под опеку
В начале марта — раньше, чем где бы то ни было еще, — детские дома-интернаты и взрослые психоневрологические интернаты ввели карантин и закрылись на вход и на выход. «По всей стране в интернатах живут сотни, а иногда больше 1 тыс. человек в одном месте. Столько же сотрудников приходят туда на работу. Живут скученно, по 12 человек в одной комнате. Если один заболеет коронавирусом, заболеют все», — объясняет в своем Фейсбуке всю опасность этой ситуации заместитель директора детского хосписа «Дом с маяком» Лида Мониава.
То, что в интернаты перестали пускать волонтеров и сотрудников НКО, стало дополнительным стрессом для его жителей. Там изолированно живут люди с нарушениями интеллекта, которые привыкли, что в определенные дни к ним приходят их друзья. Эти встречи внезапно прекратились, а почему — объяснить очень трудно. Поэтому жители интернатов могут чувствовать себя брошенными и не понимать, что происходит.
А дальше случилось невероятное. Руководителям благотворительных организаций, которые писали письма во всевозможные инстанции, удалось добиться послаблений. В итоге 6 апреля Минтруд, Минпросвещения, Минздрав и Роспотребнадзор подписали письмо, где предложили регионам «временно переместить» из стационарных учреждений социального обслуживания детей и взрослых в кровные семьи, к родственникам, на сопровождаемое проживание или к тем, с кем имеются «устойчивые личные отношения».
Детей и взрослых из интернатов (откуда в «мирное» время вытащить их очень сложно) начали разбирать по домам. В Санкт-Петербурге разрешение забрать людей из учреждений получили ГАООРДИ, благотворительная организация «Перспективы» и центр «Антон тут рядом». В Москве двоих жителей ПНИ уже перевез в тренировочную квартиру (место, где люди учатся жить самостоятельно под контролем кураторов — прим. ред) благотворительный фонд «Жизненный путь». Няни хосписа «Дом с маяком» забрали самых слабых детей из ЦССВ «Кунцевский» — лежачих, с гастростомами, трахеостомой, цистостомой. Нескольких детей забрал к себе персонал самого ЦССВ.
«Пока что наша спецоперация только на время карантина, в целях выживания во время эпидемии. Но за эти несколько месяцев у нянь и детей сложатся отношения, которые потом, я уверена, что будут продолжаться — гостями, совместными каникулами, а кого-то из детей, может быть, заберут домой навсегда. Вот так неожиданно благодаря коронавирусу двери интернатов открылись наружу», — написала Лида Мониава.
Люди все также теряются, хотя должны сидеть дома
В поисково-спасательном отряде «Лиза Алерт» пока не спешат подводить итоги и строить прогнозы. «С одной стороны количество заявок на поиск уменьшилось, потому что многие сидят дома. Но в тоже время увеличилось число пропаж на природе, потому что многие уехали на дачи раньше обычного. По прежнему теряются пожилые люди и люди с деменцией. Точно выросли пропажи людей с подвижной психикой и больше, чем обычно — криминальных пропаж», — описывает ситуацию руководитель пресс-службы «Лиза Алерт» Ксения Кнорре-Дмитриева.
Из соблюдения мер безопасности изменились внутренние регламенты отряда: участники работают в постоянных «двойках», которые не будут меняться на протяжении всего периода карантина. На многих поисках упразднен штаб — работа ведется автономными группами, которые не пересекаются, а координация поисков происходит удаленно, за исключением случаев, где это сделать невозможно. Фокус на минимизации контактов: ориентировки распространяются через интернет, меньше запрос на помощь внешних сил. Введены строгие правила гигиены, все группы оснащены средствами защиты.
Оптимистичная параллель в качестве вывода: «Сейчас все работают в режиме цейтнота, мобилизуют ресурсы, ищут деньги, чтобы решить вопрос жесткого переходного периода. Когда он будет пройден, тогда и придет время думать, что делать дальше хотя бы в среднесрочной перспективе, – говорит Татьяна Задирако. – После кризиса 2008 года, как я помню, у нас бюджет сократился на треть, и возвращение к прежним объемам заняло не меньше трех лет».
Подписывайтесь и читайте нас в Яндекс.Дзене — технологии, инновации, эко-номика, образование и шеринг в одном канале.