— Климатические изменения сегодня влияют практически на все. Есть ли какие-то сферы, которые при первом взгляде вообще никак с климатом не связаны, но на самом деле оказывается, что такая связь есть?
— У нас сейчас такая структура общества, которая по-прежнему завязана на получении большей части энергии от сжигания ископаемого топлива. Это удивительно — практически вся наша деятельность так или иначе влияет на климат, а климат потом дает свой ответ. Из последних актуальных наблюдений: растущий курс биткоина. Если безумный майнинг криптовалюты, требующий все больше и больше энергии, продолжится, то в те нормы потепления в 1,5-2 °C, заложенных Парижским соглашением, мы не уложимся точно.
— И что нам делать? Нужно отказываться от майнинга биткоинов и другой привычной деятельности или же мы можем ее как-то переформатировать?
Вообще я, как ученый, скорее за путь преодоления всех наших проблем технологическими прорывами. Но и сверхпотребление стоит ограничить, например не покупать новый телефон каждый год. А может быть даже его не производить. Как мне кажется, нужен баланс между ограничением и свежими технологическими решениями.
Ключевая отрасль, где нужны изменения — топливно-энергетический комлпекс. Должна меняться (да она и меняется) структура энергетики, энергоэффективность. Это то, где можно простыми решениями существенно снизить свой углеродный след. Например, внедрение новых технологий получения энергии от возобновляемых источников. Удешевление таких технологий происходит каждый год, поезд уходит, а мы можем на него просто не успеть вскочить.
Другой пример — различные технологии и практики улавливания углерода. Например, Илон Маск объявил конкурс на лучшую технологию по улавливанию углекислого газа — победителю присуждается $100 млн. Причем, технологию, масштабируемую на большие объемы углерода (порядка 1 млрд т углерода). Это все показатель того, что работа в этом направлении идет и интерес к ней высок.
— Есть понимание, когда нам ждать таких разработок?
— Я в этом деле оптимист, уверен, что рабочие и масштабируемые технологии появятся в ближайшие десять лет. Сейчас ученые на стадии research&development, а после наступят годы внедрения.
Даже самые простые технологии сегодня, вроде посадки леса приобретают новые и более интересные формы. Например, небоскребы из дерева. При производстве стройматериалов для них в атмосферу не выделяется углекислый газ, а наоборот, поглощается. Да, может показаться это все очередным хайпом, но это действительно технологическая новинка. И если она появилась, значит и другие появятся. Думаю, скоро мы сможем увидеть прорывы и в других сферах. Но повторюсь, эти технологии должны идти не «вместо», а «вместе» с трансформацией мировой энергетики.
— Согласны ли вы с тем, что борьба с климатическими изменениями до сих пор строится по такому принципу: происходит что-то ужасное и люди принимают меры? Например, «Великий смог» в Лондоне или снег в Сахаре. Почему нам так сложно вести работу с климатическими изменениями последовательно?
— Человеку трудно оценить глобальные риски, особенно когда о них написано в скучных таблицах с цифрами. А вот если с ним происходит какое-то одно плохое событие, такой эффект явно вызывает ответную реакцию. Оценить «табличный» риск и перенести его на себя обывателю сложно — этим объясняется такое медленное реагирование на климатические проблемы. Обыватели переоценивают вероятность событий, которые произошли непосредственно с ними, и недооценивают те, что представлены в виде сухих графиков и таблиц, не имеющих к ним непосредственного отношения.
Ученые-то давно говорят о критических климатических изменениях, и на них обязательно надо реагировать, но без запроса общества этой реакции ждать не приходится. Сегодня европейцы задают тон климатической повестки. У них с 2003 года все чаще наблюдаются волны жары в летний период. Люди ощущают дискомфорт на себе, теряют родственников, и, очевидно, требуют действий.
— Как же получается, что даже при мнениях ученых и реакции людей правительства разных стран склонны закрывать глаза или не доверять прогнозам на необратимые климатические последствия?
— В разных странах помимо правительства работают еще и разные лобби. Где-то угольное, где-то нефтяное. Все они влияют на выбор политиков в отношении принимаемых их решений, которые могут быть изменены под влиянием разных групп.
А ведь даже у ученых нет порой единого мнения по поводу проблемы. И как политику что-то решить, если ученые до конца не разобрались? А иногда это «брожение» среди ученых создается специально — с 1980-х годов работала целая ‘climate change denial machine’, целью которой как раз было посеять видимость разногласий. На самом деле все ученые, которые занимаются физикой климата, сегодня уверены, что современные изменения климата связаны с усилением парникового эффекта из-за сжигания ископаемого топлива.
В идеальной картине мира это согласие среди ученых должно подчеркиваться, журналисты должны стараться выводить лоббистов на чистую воду.
Постепенный прогресс виден, ведь несколько стран уже поставили цели стать углеродно-нейтральными. Не согласен с тем, что они мнимые — у некоторых государств уже есть четкая стратегия и шаги по выводу страны на углеродную нейтральность. Япония — всем пример.
— А у США есть такая стратегия? Трамп был довольно радикально настроен в части климатической повестки. Она с приходом Байдена изменится?
— То, что делал Трамп, перевернется на 180 градусов. Одним из первых подписанных Байденом документов стало возвращение в Парижское соглашение. А еще он уже заявил, что удвоит производство ветроэнергетики и выделит часть шельфа под ветряки. Эпоха продажи нефтяных скважин, пожалуй, закончится: это больше политически и экономически невыгодно.
Штаты заявляют, что станут углеродно-нейтральными к 2050 году. И, скорее всего, у них получится. Еще при Трампе были штаты и города, которые заявляли об этом, но теперь эта цель вышла на федеральный уровень. США — лидер во многих сферах и в части климатической справедливости тоже.
— Что такое климатическая справедливость?
Термин климатической справедливости включает в себя несколько понятий.
- Историческая ответственность. Если страна или компания развивалась за счет сжигания ископаемого топлива, значит ей нужно об этом помнить и чувствовать свою ответственность, в какой-то мере отдавать долг.
- Возможность платить. Если страна (или компания) богатая и развитая, значит ей нужно больше вкладывать в трансформацию энергетики, в развитие методов улавливания углерода.
- Уязвимость к климатическим изменениям. Если есть риск, условно, «уйти под воду», значит надо принимать действия здесь и сейчас.
Раскладывая все по полочкам, получается, что у США довольно-таки высокий уровень климатической справедливости. Рядом с ними встают европейские страны, а также должен встать еще и Китай.
— Как обстоят дела с климатической справедливостью в России?
— Мы ответственны примерно за 5,5% исторических эмиссий углекислого газа, возможностей платить у нас на данном этапе развития меньше, чем у западных стран, ну, а уязвимость наша проявляется во многих районах — это и большие территории с таящей вечной мерзлотой и сельскохозяйственные районы на юге с учащающимися засухами и так далее.
Как мне кажется, климатическим вызовом (а это настоящий вызов, который мы, человечество, сами перед собой поставили) наша страна однозначно должна воспользоваться. Ответом на этот вызов может быть, например, ставка на наши экосистемы. Ведь это уникальный ресурс, которым обладает наша страна. Правда, слово «ресурс» может быть и не очень уместно здесь, оно коннотирует с ресурсной экономикой. Мы по-прежнему сильно завязаны на добыче ископаемого топлива, но мир достаточно уверенно уходит от него. Банально скоро нам будет некому продавать уголь, нефть, а потом и газ.
На международной арене именно ставка на наши экосистемы, в том числе на лес, может стать нашим козырем, надо только его правильно разыграть. России стоит представить политику бережного отношения к природе, к нашим лесам. А затем ей следовать. Работая «легкими планеты», мы сможем найти себя в глобальной климатической повестке. Но это не должны быть формальные пересчеты методики поглощения парниковых газов. Это должны быть различные природоохранные практики, включающее тушение лесных пожаров, слежение за старыми лесами и так далее.
Это и безусловно должно включать в себя полноценный мониторинг парниковых газов — не только в населенных регионах, но и в фоновых районах, в лесных массивах вдали от всех городов и деревень. Ведь мы до конца не знаем точно потоки парниковых газов на большой территории нашей страны. Не надо забывать и про другие экосистемы, например, тундру — здесь быстрое таяние вечной мерзлоты может привести к росту эмиссий парниковых газов, в первую очередь метана — более агрессивного парникового газа, чем СО2. Бережное отношение к тундрам, грамотное позиционирование и развитие проектов типа «Плейстоценового парка» (при условии его масштабирования на более обширные регионы) позволит нам найти свое место в «климатическом клубе».
— Если интерес государств к экологическим и климатическим инициативам понятен, то для чего бизнесу и компаниям развивать у себя устойчивое развитие и стараться быть «зелеными»?
— Здесь все просто: связь идет через финансовые инструменты. Большая часть населения западного мира — это акционеры, которые вкладывают свои средства в фонды, а те в свою очередь аккумулируют акции и облигации различных компаний. Эти фонды спрашивают планы компаний о том, как они оценивают риски своей деятельности из-за изменений климата, участвуют ли они в климатической и экологической повестках. И если они не получают ответ, то они выводят деньги из них — просто считая, что вложение в такие компании становится слишком рискованным и может привести к потере денег. В связи с этим уже предложены конкретные инструменты, как компаниям стоит отчитываться и оценивать климатические риски: физические и экономические (так называемая методика TCFD, Task Force on Climate-related Financial Disclosures).
Конечно, самостоятельная ответственность — это похвально. В трех буквах, ставших важными для компаний в последнее времени, ESG (environmental, social, governance), вложения в букву в Е — самые ключевые. И, если бы тот же «Норникель» смог сделать такой вклад в свои системы мониторинга, экологической катастрофы прошлого года можно было бы избежать, а значит — избежать финансовых потерь для компании, ущерба для природы, репутационных потерь для страны.
— Кто-то может контролировать соблюдения этих принципов?
— Рынки и регуляторы на рынках — это уже сам по себе мощный инструмент контроля. А отдельный потребитель, как мне кажется, сам мало может на это повлиять. Для него зеленая наклейка на упаковке означает зеленую наклейку на упаковке. До истины самостоятельно докопаться по-прежнему непросто.
Кто может помочь потребителям? К финансовым регуляторам добавлю также журналистов и независимые суды. Первые должны показывать случаи безответственности и давать им огласку, а вторые выносить справедливые приговоры по «климатическим делам». В западном мире такие приговоры уже появляются, это постепенно становится обыденной практикой. Думаю, что скоро и на майнеров криптовалюты могут в суд подать...
— Что для человека может стать катализатором для начала ответственного потребления? Может быть нужно посмотреть документалку Netflix, прочитать текст или же увидеть как мусор сортирует сосед?
— Это все хорошо, потому что общее экологическое мышление должно развиваться. Главное, чтобы работал принцип: все вокруг делают, и я тоже.
Простой пример: выгул собак. Сначала, никто за ними не убирал, а теперь все больше людей наоборот стараются следить за питомцем и на улице. Конечно, без инфраструктуры тут не обойтись: не будет места, где взять пакет и куда его потом выкинуть — не будет и действия. Сейчас тоже самое постепенно происходит с сортировкой мусора. Это конечно больше про экологию и окружающую среду, что не тождественно климату, но все же выработка общего экологического мышления и бережного отношения к планете (а для начала — к парку и лесу около дома) крайне важна.
— Тогда правильно ли в этой обвинять единичных потребителей в бездействии, когда компании выливают нефть в водоемы безнаказанно и закапывают тонны мусора?
«Виноват» — в корне неправильное слово. Это уже самый настоящий «виктимблейминг» получается. Важнее воспитывать чувство ответственности и возможности это исправить. Если человек ощущает угрозу риска (например, через алармистские материалы), но не знает, как ему справиться с этим риском и что делать, он автоматически отодвигает эту проблему в четырех измерениях:
- временное (это будет нескоро);
- пространственное (это будет где-то не здесь);
- вероятностное (вряд ли это все-таки случится);
- социальное (нас это не затронет).
Навешивать ярлык вины на обывателя за смену климата непродуктивно. Все, что происходит с климатом сейчас — это процесс развития общества, и имеем мы то, что имеем. Поэтому не ищите виновного, по крайней мере, среди обывателей, лучше показывайте решения и больше говорите об ответственности. Например, об ответственности перед нашими детьми и внуками. Конечно, основные меры по снижению углеродного следа должны приниматься на уровне государств и крупных компаний. Но общество должно поддерживать эти меры, у него должен быть сформулирован запрос на эти меры.
Повторюсь: я — оптимист. Поэтому уверен, что совместные усилия властей, науки и бизнеса, поддерживаемые ответственным обществом, все же позволят нам преодолеть климатический кризис. Но промедление может стоить очень дорого.
Подпишитесь на наш «Зеленый» канал в Telegram. Публикуем свежие исследования, эко-новости и советы, которые помогут жить, не вредя природе.