Мы живем в XXI веке, первом веке третьего тысячелетия — в эпоху, которая больше всего привлекала прогнозистов и фантастов прошлого как время, отстоящее от них не слишком близко и не слишком далеко. Период в несколько десятилетий укладывается в пределы человеческой жизни, а значит, окончание этого периода (если принять за точку отсчета день сегодняшний) можно, с одной стороны, вообразить как нечто относительно реальное, а с другой — дать волю фантазии.
Но описывать доселе несуществующие вещи ученые начали еще в эпоху Возрождения, вдохновляясь происходившим на их глазах расширением знаний об окружающем мире. Самое большое наследие оставил здесь, безусловно, Леонардо да Винчи.
Вечный двигатель прогнозов
Великий исследователь интересовался буквально всем вокруг, в его записных книжках множество вопросов: почему рыбы движутся быстрее птиц, как выглядит язык дятлов, как в Ломбардии чинят шлюзы, растягиваются ли легкие свиньи в длину и ширину или только в ширину и так далее. Безмерное любопытство, поражавшее всех биографов Леонардо, заменило ему образование, заставляло проводить опыты и мысленно примерять подсмотренное в природе к человеческим возможностям.
В эпоху дальних путешествий, гигантских построек, развития орудий труда людям понадобились новые технологии для реализации задуманного. Их разработкой занимались многие инженеры и механики, но Леонардо пошел дальше всех. Изучая окружающий мир, он предполагает, что и человек может летать, плавать под водой, смотреть за горизонт, формулирует принципы воздухоплавания, набрасывает и прорабатывает идеи вертолета, подводной лодки, парашюта, водолазного костюма, танка и других вещей, переизобретенных заново почти через 500 лет.
Наблюдения за природными процессами привели Леонардо к придумыванию многих приспособлений будущего, например шарикоподшипников, а необходимость отыскивать технические способы воплощения замыслов — к идеям прокатного стана, металлургической печи, экскаватора, лифта и многого другого.
Естественно, далеко не все труды да Винчи оказались реализуемыми. К примеру, вечный двигатель, над которым работал не только он, но и еще раньше менее известные инженеры (Виллар д'Оннекур, Мариано ди Якопо). Правда, Леонардо сам и пришел к выводу о невозможности такого двигателя.
Hyperloop по подсказке Жюля Верна
Эмпирический метод конструирования нового из так или иначе ставших известными элементов, по сути, и лег в основу изобретательства. Когда бельгиец Симон Стивен в 1600 году поставил на колеса лодку с парусом, это в принципе уже можно считать предвидением автомобиля и других транспортных средств.
Понятно, что если у человека есть средство передвижения — лодка или телега — и источник энергии, то лишь вопрос времени, когда он догадается соединить одно с другим.
Условно, по мере развития прогресса на телегу можно поставить парус, потом паровой двигатель, потом бензиновый, электрический; самой телеге придавать специальные формы и размеры, ставить ее на рельсы или магнитную подушку, «запускать» в подземные тоннели или на эстакады... Полет фантазии ограничен лишь доступными материалами, источниками энергии и условиями окружающей среды — когда изобретатель предполагает, что такие материалы и условия еще не существуют, но когда-нибудь появятся, он тем самым начинает проектировать будущее.
Этим приемом вовсю пользовался признанный визионер Жюль Верн. Зачастую он просто брал едва появившиеся на то время изобретения и развивал их до немыслимых масштабов (Кир Булычев, кстати, утверждал, что так на самом деле поступают все фантасты). Что, если построить такую огромную пушку, что выпущенный из нее заряд сможет долететь до Луны? Что, если взять подводную лодку — к моменту написания «20 000 лье под водой» их прообразы уже существовали, — но очень большую? Что, если представить себе аэростат, но приводимый в действие электричеством? А если вообразить машину, одновременно способную и летать, и ездить, и плыть по воде и под водой? Понятно, правдоподобие каждой идеи зависит от проработки деталей, но это и определяет талант рассказчика.
Попытки создания тех же амфибий даже нельзя назвать совсем неудачными. Прототипы самолетов-подлодок вполне себе строились в XX веке, правда, оказывались непрактичными, а самолеты-автомобили и вовсе изготавливаются в наши дни многими компаниями, и их серийному выпуску мешают только юридические и экономические факторы, но не технологические. Зато Жюль Верн верно догадался, что космические корабли будут делать из алюминия.
Перу Верна принадлежит малоизвестная антиутопия «Париж в XX веке» (ок. 1863–1864), где писатель впервые описывает именно общество будущего. Издатели сочли роман сырым и отказались публиковать, но уже в 1990-х годах он все же увидел свет и поразил читателей.
Жюль Верн предсказывает разветвленную систему электромагнитного метрополитена (который он «запитал» от сжатого воздуха — на нем в «Париже ХХ века» работает почти все, а сам сжатый воздух хранится в огромных резервуарах и закачивается туда посредством насосов тысячами ветряных мельниц). Еще из предсказаний — небоскребы, общегородская система уличного освещения, беспилотные «газ-кэбы» на водородных двигателях, сложные вычислительные машины, разветвленная электрофототелеграфная сеть — прообраз сразу всех будущих систем связи вплоть до интернета — в общем, с довольно высокой степенью точности воспроизводит не только XX, но и отчасти XXI век.
Конечно, сжатый воздух в наши дни никто не запасает, но автомобили на водороде совершенно реальны и вскоре могут уже начать вытеснять машины с бензиновыми двигателями. Кстати, писатель, надо отдать ему должное, в этой книге честно указывал, на чем основываются его идеи: так, в машинах установлен двигатель внутреннего сгорания Ленуара (1859 год), к которому Жюль Верн лишь «додумал» в качестве топлива водород, пантелеграф изобрел Джованни Казелли (1855), дерево превращают в бумагу по методу Уатта-Берджесса (1851) и так далее.
Идея перемещения предметов по тоннелям с помощью сжатого воздуха была реализована за 50 лет до романа в виде пневмопочты, а через 50 лет после, в 1909 году, журнал Scientific American публикует статью о вакуумном поезде на основе как раз электромагнитного поля. Именно эта идея первоначально легла в основу Hyperloop Илона Маска еще через век.
Впереди паровоза
Развитие производства электроэнергии и появление радио дало мощный толчок техническим мечтаниям конца XIX — начала XX века, в эпоху безраздельного господства паровых двигателей на суше и на море. Джон Уоткинс в 1900 году в статье «Что может случиться в следующем столетии» описал систему кондиционирования и беспроводную всемирную телефонную связь, передачу цветных фотографий по телеграфу, а изображений — по проводам на экраны. Кроме того, инженер предсказал отказ от использования угля в домашних хозяйствах в пользу электричества, выращивание фруктов и овощей в больших теплицах, опять же отапливаемых электричеством, скоростные электропоезда, электрические музыкальные инструменты, электрические кухонные приборы и так далее. Возможности электричества представлялись безграничными — Уоткинс полагал, что даже лекарства в будущем будут не глотать, а вводить сквозь кожу посредством электрического тока.
Не все, правда, ему удалось предвидеть: гигантские бобы и ягоды так и не вывели и не исчезли, к сожалению, мухи и комары. Но вот некоторые предсказания, пожалуй, не буквально, но угадываются уже в XXI веке — например, борьба с автомобильным трафиком в крупных городах или дистанционная доставка товаров, пускай не по трубам, а дронами. Были у него и другие любопытные предложения — к примеру, всемирное стандартное бесплатное образование.
Впрочем, многие из этих идей, особенно видеосвязь и автоматический транспорт, носились тогда в воздухе и встречались далеко не у одного Уоткинса. Человек визуализировал мечты летать, передавать информацию на расстояние, поменьше работать и получше питаться. Во всем этом должна была помочь наука. Фантасты усиленно «добывали» новые источники энергии — Хьюго Гернсбек воображал солнечные батареи, Герберт Уэллс — атомную энергетику. У Гернсбека, основателя первого в мире журнала научной фантастики Amazing Stories, в романе со странным названием «Ральф 124 С 41+» можно встретить и радиолокацию, и те же электромагнитные поезда, и видеоконференции через «телефоты».
Реже встречаются более оригинальные размышления. Так, в 1924 году Джон Холдейн предположил искусственное оплодотворение, а Эдвард Беллами — в 1888 году! — описал кредитные карты.
Когда фантастику стали писать настоящие ученые, начался ее «золотой век». Списки «изобретений» Артура Кларка, Айзека Азимова, Роберта Хайнлайна, к которым присоединились Клиффорд Саймак, Рэй Брэдбери и другие, займут слишком много места. Самые общие тренды — многочисленные роботы-помощники, компьютеризация, освоение космоса, искусственный интеллект. По Кларку в наши дни мы уже должны были высадиться на Марсе, клонировать человека, упразднить деньги и превращать одни материалы в другие на атомном уровне. По Азимову в этом, 2019 году на Луне должна была появиться обитаемая станция, а люди — прийти к сотрудничеству ради мира. Филипп Дик считал, что в наши дни уже нельзя будет отличить андроидов от людей — действие основанного на его произведениях фильма «Бегущий по лезвию бритвы», кстати, происходит в ноябре 2019 года, то есть «только что» (в первоисточнике, впрочем, указывается 1992 год).
Фантастика смелее коммунизма
В СССР обсуждению будущего тоже уделяли достаточно внимания, и оно не сводилось к одному только ожиданию коммунизма. Фантастический жанр как идейно сомнительный был здесь не так развит, как на Западе, хотя это и не помешало появлению и Стругацких, и Ивана Ефремова (тоже ученого, в своих книгах описавшего еще в 1950-х экзоскелет и геостационарный спутник), и Александра Беляева. Однако жанр non-fiction был вполне приемлем — в 1952 году, к примеру, вышла книга «Репортаж из XXI века», где ученые из разных областей рассуждали о том, к чему приведут их изыскания.
Кроме утилитарных прогнозов создания термоядерных реакторов, роста выработки электроэнергии, повсеместного внедрения пластмасс и создания искусственных тканей в «Репортаже...» были и смелые идеи, такие как появление подводной агрономии в совхозах на шельфах северных морей, где «механизаторы-подводники в скафандрах на юрких подводных машинах» разводили бы полезные растения и животных, перевод всего транспорта на аккумуляторы или обыденная генетическая модификация живых организмов. Возможность «синтезировать ДНК в колбе и, пересаживая ее в орган или организм, добиваться в нем нужных изменений», «сооружать» скот «по проекту» казалась коммунистам 1950-х очень заманчивой — знали бы они, что их наследники в Госдуме XXI века будут вносить законопроекты о полном запрете ГМО в России…
Одни предсказания фантастов сбываются, другие нет — потому что по большому счету они не предсказывают сами технологии, а лишь угадывают, что получит распространение, а что не получит (здесь принято цитировать известную легенду о том, как Дмитрий Менделеев сложнейшей проблемой будущего полагал уборку с улиц невероятного количества навоза — ведь лошадей будет все больше и больше!).
Как говорил сам Артур Кларк, он «лишь представляет веер возможных вариантов будущего». Человечество же выбирает из этого веера то, что посчитает возможным и целесообразным — а может, и просто натыкается в научном поиске на более удачный метод реализации, — и к любой из высказанных идей на самом деле еще может вернуться. То, что базы на Луне до сих пор нет, не значит, что она не появится — сегодня над этим во всяком случае работают. Главное — стратегические цели все равно достигаются, и в этом смысле сбываются вообще все предсказания.
Подписывайтесь и читайте нас в Яндекс.Дзене — технологии, инновации, эко-номика, образование и шеринг в одном канале.