В 2018 году, по данным отчетности РСБУ, тройка лидеров российского рынка каршеринга показала значительные убытки:
- Компания «Каршеринг Руссия» (бренд «Делимобиль») стала лидером по выручке, заработав свыше 1,5 млрд руб., но ее убытки — почти 260 млн руб.
- Конкурент BelkaCar заработал около 1,3 млрд руб., но чистый убыток у компании был больше — 390 млн руб.
- Наконец, убытки компании «Яндекс.Драйв» составили 550 млн руб., и это при выручке немногим более 1 млрд руб.
Причина понятна: инвестиции в развитие, а также потери из-за поломок, краж и махинаций. Так может быть, рентабельность шеринг-экономики — миф? Этот вопрос мы обсудили с экспертами рынка в ходе «Делового дня», прошедшего на телеканале РБК.
Рост экономики шеринга — общемировая тенденция, и Россия здесь не исключение. Согласно данным «ТИАР-Центра» и РАЭК, объем отечественного рынка интернет-сервисов совместного пользования растет по экспоненте:
- в 2017 году он составил 390 млрд руб. (рост на 20% за год);
- в 2018 году — уже свыше 500 млрд руб. (рост на 30%);
- наконец, в 2019 году достиг 770 млрд руб. (рост уже на 50% за год).
По оценкам консалтинговой компании Juniper Research, общий объем шеринг-экономики в мире к 2022 году превысит $40 млрд. У аудиторов из PwC прогноз еще более оптимистичный: по их подсчетам, к 2025 году шеринг-экономика способна вырасти до $335 млрд за счет пяти ключевых направлений. Это будут путешествия, финансы, поиск персонала, потоковая передача музыки и видео, а также совместное использование автомобилей.
«Как правило, когда говорят «шеринг», подразумевают всего несколько сегментов этой отрасли. Но направлений ведь очень много. Это и медиастриминг, и стаффинг персонала, и хоум-шеринг, и еще много совершенно разнообразных шеринговых сервисов, которые не только про аренду, но также про циклическую экономику», — говорит Александра Дорф, основательница сервиса Sher.ru. Новые услуги, по ее словам, стали возможны только с появлением современных технологий, больших онлайн-платформ, которые позволяют масштабировать идеи, развивая сервисы вширь. Например, сервис Airbnb привлек таким способом уже 500 млн пользователей. «Вы соединяете людей, находящихся в разных городах и странах, тем самым создаете добавленную стоимость услуги, снижаете стоимость ее предоставления, а также повышаете качество и скорость обслуживания за счет роста конкуренции», — резюмирует Дорф.
Битва за рынок
Правда, отношение к шеринговой экономике неоднозначно. Действительно: даже лидеры этого рынка, за исключением, пожалуй, Airbnb, в основном демонстрируют убытки. Яркий пример — компания WeWork, лидер на рынке коворкингов. За первую половину 2019 года она объявила о $900 млн убытков, следом руководство отказалось от планов выхода на биржу США, еще через месяц, в сентябре, основатель WeWork Адам Нойман ушел с поста исполнительного директора. Скандалы и финансовые проблемы компании вынудили журнал Forbes произвести переоценку стоимости WeWork. Состояние Ноймана, по версии издания, упало тем самым с $4 млрд до $600 млн.
Что касается России, тут рынок шеринга пока довольно молод и смотреть стоит не только на финансовые результаты, но и на динамику, отмечает гендиректор «ТИАР-Центра» Антон Губницын. «За год работы тот же «Яндекс.Драйв» получил 22% рынка каршеринга, и у меня нет сомнений, что компания станет приносить прибыль в самое ближайшее время, — отмечает он. — Все эти фирмы используют юнит-экономику (метод прогнозирования успешности бизнес-модели исходя из оценки прибыльности единицы товара или одного клиента. — РБК), так что они прекрасно понимают, сколько денег должен приносить каждый автомобиль и каким должен быть средний чек поездки, чтобы в нужный момент выйти в плюс».
Молодые предприятия экономики шеринга — это стартапы, так что к ним следует применять методику венчурных инвесторов, отмечает Дорф из Sher.ru: «Выбирая бизнес для вложений, инвесторы в первую очередь смотрят не на прибыль, а на темпы роста выручки. И стоимость компании высчитывается по мультипликатору к выручке».
Берегись: автомобили
Каршеринг — один из самых быстроразвивающихся форматов экономики совместного пользования. В 20 городах России насчитывается 25 компаний-операторов. По данным портала Carsharik.ru, россияне ежемесячно тратят на аренду автомобилей почти 1 млрд руб. Всего два года назад, в 2017-м, эта сумма была в 20 раз меньше, на уровне 50 млн руб. Машин становится все больше, рынок растет, но агрессивное расширение, инвестиции в рост не позволяют пока выйти в плюс.
Другая проблема шеринг-экономики — мошенничество и воровство. Особенно сильно от этого страдают участники сервисов аренды жилья, которые каждый раз рискуют найти пустые стены после выезда очередных гостей. Не меньше проблем и в транспорте: автомобили разбирают на запчасти, а велосипеды и самокаты просто угоняют.
Так, компания BelkaCar подсчитала: в 2018 году из ее машин унесли 150 аккумуляторов, около 100 ковриков, 14 передних сидений и один задний диван, семь рулей, 18 тыс. литров омывающей жидкости и больше 2 тыс. щеток для очистки снега. Кроме того, машины не раз пытались угонять.
Воровство и вандализм — проблема шеринговых сервисов не только в России. В октябре 2018 года американский сервис Scoot Networks подключился к программе шеринга электроскутеров в Сан-Франциско. За первые две недели из 625 скутеров было украдено 200 штук.
В соседнем Маунтин-Вью корпорация Google запустила бесплатный прокат велосипедов для сотрудников, чтобы было удобнее перемещаться по огромному кампусу организации. Выносить велосипеды за пределы комплекса нельзя, но посетители сразу стали нарушать это правило: еженедельно пропадало от 100 до 250 велосипедов. Некоторые были найдены в соседних дворах, другие — в Мексике и даже на Аляске.
Еще на заре экономики шеринга, в 2012 году, в том же Сан-Франциско закрылся HiGear, каршеринговый сервис люксовых авто. Банда угонщиков, используя липовые права и кредитки, похитила четыре машины, ущерб был оценен в $400 тыс.
В 2017 году в 11 городах Китая запустился сервис по аренде зонтиков. Их можно было брать на специальных стендах и потом возвращать на такие же станции. Стартап обошелся инвесторам почти в $2 млн, но получилось так, что уже через несколько недель все 30 тыс. зонтиков просто украли.
Как поднять целину
В России каршеринговые сервисы действуют лишь в крупнейших городах, и складывается впечатление, что это некая «столичная» история, которая к стране в целом отношения не имеет. Но это не совсем так, отмечает партнер Arthur D. Little Артем Малков: хотя бы в одном из сервисов каршеринга зарегистрированы 12% россиян. С одной стороны, это сопоставимо с Бельгией, Швецией и другими странами Западной Европы, с другой — явно недотягивает до 37% в США и 57% в КНР. А это значит, здесь имеется явный потенциал для роста.
«Проблема в том, что клиенты, как ни странно, довольно консервативны: во всем мире 60% пользователей каршеринга используют лишь один подобный сервис, в России показатель доходит до 70%. То есть те, кто первым вышел на рынок и привлек клиента, с большой вероятностью его сохранят, — объясняет Малков. — Поэтому усилия компаний сейчас направлены на то, чтобы расширить базу постоянных клиентов, на которых они потом будут зарабатывать».
Не менее важный фактор успеха шерингового сервиса — принадлежность к целой экосистеме, что также поможет приблизить порог окупаемости, уверены эксперты. «Шеринг — это не просто аренда, к которой прикрутили интернет и геолокацию, а новая модель монетизации, — говорит Губницын из «ТИАР-Центра». — Например, вы владеете спортзалом и создаете сайт, где клиент может выбрать разных тренеров в разное время, в разных местах. Вы подключаете к порталу магазины спорттоваров и здорового питания, видеоуроки и прочее, имея со всего комиссию». В таких условиях наиболее перспективным, считает Губницын, становится b2b-шеринг, когда компании совместно используют технику, стройматериалы и даже обращением с отходами занимаются вместе.
По мнению же Дорф из Sher.ru, экономика шеринга будет логичным образом развиваться между двумя потребителями, то есть в c2c-формате. Например, это будет совместное использование бытовой техники или одежды. «Недаром шеринг начался с автомобилей и жилья — предметов, которые сами по себе дорогие. Совместное же использование обиходных вещей, себестоимость которых приближается к стоимости покупки, экономически нецелесообразно. Единственный шанс для компаний в этой сфере — привлекать инвестиции и масштабировать бизнес», — отмечает Дорф.