Об эксперте:
Алиса Мельникова, директор по цифровым и информационным технологиям нефтегазохимической компании «Сибур», генеральный директор «Сибур Диджитал».
Окончила МАИ, Российскую высшую внешнеэкономическую школу, проходила повышение квалификации в Массачусетском технологическом институте и Стэнфордском университете.
В 2000–2012 годах занимала руководящие посты в ИТ-компаниях «Ай-Теко», ISG, Egar Technology. Затем работала в Номос-Банке, возглавляла «Сбербанк-Технологии» и департамент финансовых технологий Центробанка России.
К команде «Сибура» присоединилась в 2019 году. В 2020-м вошла в тройку лучших ИТ-директоров рейтинга «Топ-1000 российских менеджеров».
Молекулы и диджитал
— Чем цифровая трансформация в промышленности и, в частности, в нефтехимическом комплексе отличается от этого процесса в других сферах экономики?
— Промышленные предприятия работают в материальном мире. У нас процесс создания ценности устроен так, что в нем участвуют не только люди, но и производственные установки, молекулы. В этом главное отличие.
Есть сферы, где компания может полностью стать цифровой, если все бизнес-процессы выполняются людьми, все эти процессы можно перевести в диджитал-пространство. В нематериальном мире цифровая трансформация часто подразумевает смену бизнес-модели, запуск принципиально новых видов услуг и даже создание новых рынков, которых раньше просто не существовало.
В промышленности такой вариативности меньше. Потому что при любом уровне цифровизации производственные установки и молекулы никуда не денутся. Если установка предназначена для переработки полимеров, то она будет выполнять именно эту задачу.
— Но поле для цифровизации все же есть?
— Да, и довольно обширное. В рамках цифровой трансформации мы можем ставить задачи по повышению качества выпускаемой продукции, увеличению объемов ее выпуска при снижении расхода сырья и электроэнергии. Это производственные показатели, которые мы всегда стремимся улучшать. И цифровые технологии открывают перед нами широкие горизонты для повышения этой эффективности.
Для нас цифровизация — это в первую очередь умение эффективно и оперативно работать с данными о производственном процессе. И на основе этих данных принимать наилучшие решения по ведению технологических режимов и корректирующие действия.
— Эффект от цифровизации в «Сибуре» уже составил ₽3 млрд. Из чего складывается эта сумма?
— ₽3 млрд — это результат только от проектов цифровизации 2020 года. Общий эффект от программы трансформации больше — 8 млрд рублей. Эта сумма примерно поровну распределяется между проектами по оптимизации производственных процессов, продаж и логистики.
Мы считаем эффекты по целому набору показателей. На производстве это увеличение выхода продукции, уменьшение расхода сырья и других ресурсов, сокращение упущенного маржинального дохода. Например, на производственных установках могут выйти из строя какие-то детали или засориться какие-то элементы. Если оборудование простаивает, то мы теряем деньги. Наша цель — добиться непрерывности производственного процесса. Здесь мы применяем инструменты анализа данных и продвинутую аналитику, чтобы предотвращать внеплановые остановки.
Мы оптимизируем не только процессы создания ценности, но и процессы ее доставки до клиента. В нашу компанию входит больше 20 предприятий. Продукция поставляется на рынки России, Европы и Азии. Поэтому нам нужно эффективно управлять цепочкой поставок, прогнозируя будущий спрос, планируя выпуск множества видов продукции и распределяя ее по рынкам сбыта.
Способов доставки тоже много — морская логистика, железнодорожная, автотранспорт. При огромном количестве вариантов выпуска, распределения и способов доставки данные и аналитический инструментарий помогают принимать решения. Чем лучше мы умеем работать с данными, тем эффективнее мы управляем цепочкой поставок и удовлетворяем спрос.
Предсказать цены и повысить качество
— Как данные помогают выстраивать ценообразование на продукцию?
— Аналитические агентства дают прогнозы цен на нефтехимическую продукцию. Но все-таки это более узкий рынок, чем валюты или ценные бумаги. Здесь у нас выше экспертиза, и мы добились более высокой точности прогнозирования по сравнению с агентствами.
Было создано более 60 моделей, которые, используя данные за последние 20 лет, прогнозируют котировки на наши продукты на разных рынках. Раньше маркетологи собирали эту информацию вручную, эти 60–70 прогнозов занимали у нас несколько дней. Сейчас котировки (а их несколько сотен) пересчитываются автоматически, что снижает трудоемкость прогноза и увеличивает точность прогнозирования.
Инструмент стал особенно полезным в период пандемии, когда изменения рынка стали гораздо более резкими и циклы корректировки планов сильно сократились. Было важно оперативно учитывать множество изменений — снижение цен на углеводородное сырье, рост спроса на полимеры в Китае, закрытие и открытие границ, временные остановки заводов наших клиентов. В 2020 году внедренный комплекс аналитических решений помог нам успешно пройти кризисный период и по итогам 2020 года даже заработал около полумиллиарда рублей.
— Как устроено «озеро данных» в «Сибуре» и откуда в него стекается информация?
— Если мы хотим повышать эффективность процессов за счет эффективной работы с данными, то с этими данными надо уметь обращаться — собирать их, очищать, следить за качеством, делать их доступными для анализа и принятия решений в бизнес-процессах. «Озеро данных» — технологическая платформа, которая решает эти задачи. Проще говоря, это то место, куда мы складываем все данные для их последующей обработки. К концу 2020 года в Озеро данных уже загрузили около 95% данных для ключевых сквозных процессов.
Причем мы используем не только внутренние, но и внешние источники. На этой основе вырабатываем рекомендации по оптимизации производственных процессов и показателей не только внутри компании, но также для некоторых наших клиентов. Хотя эту услугу мы пока не монетизировали.
— Планируете монетизировать в будущем?
— Если у нас хорошо получается работать с данными, то почему бы и нет?
Мы выпускаем базовые полимеры, пластики, эластомеры и продукты оргсинтеза. А наши клиенты — это другие заводы, которые из продукции «Сибура» делают конечные товары — покрышки и автозапчасти, трубы, различные пленки. Клиенты тоже заинтересованы в оптимизации технологических режимов, повышении качества конечного продукта.
У нас уже есть несколько успешных пилотных проектов. На основе данных — наших собственных и полученных от клиента — у нас получилось выработать рекомендации по оптимизации технологического режима и у нас, и у них таким образом, чтобы качество конечной продукции повысилось. Один из проектов мы реализовали с производителем пленки — улучшили ее качественные характеристики, уменьшили обрывность почти в десять раз.
Диалог с машинами
— Насколько широко сейчас в нефтехимической промышленности и, в частности, в «Сибуре» используются технологии IoT?
— Для нас понятие промышленного Интернета вещей — это прежде всего взаимодействие с оборудованием, сбор данных с него для анализа и управления работой производственных установок. Можно сказать, что в этом смысле «Сибур» был цифровизирован несколько десятилетий назад. У нас уже давно работают системы класса АСУ ТП (автоматизированные системы управления технологическим процессом. — РБК Тренды), данные с оборудования собираются и применяются в управлении. По сути, то, что многие считают изобретением Четвертой промышленной революции, в «Сибуре» и других предприятиях нашей отрасли применяется многие годы, только называется не IoT, а контрольно-измерительными приборами.
Сейчас мы увеличиваем количество процессов, в которых используются датчики. Внедряем их не только в производственный процесс, но и в диагностику — например, вместо линейных обходов, которые обычно требуются для мониторинга состояния оборудования.
Но у наших заводов есть специфика. Во-первых, некоторые из них расположены в сложных климатических условиях. Кроме того, поскольку мы химическое предприятие, у нас высокие требования по взрывозащите. То есть мы не могли просто взять и купить те датчики, которые используются, например, в Калифорнии. Нам пришлось создать hardware-направление, разработать собственные модели взрывозащитных морозоустойчивых датчиков, которые мы теперь применяем. Кстати, это направление мы тоже думаем монетизировать — у множества предприятий есть аналогичные задачи.
— Могут ли роботы и искусственный интеллект полностью заменить людей на производствах? И нужно ли это вообще?
— На этот вопрос сейчас есть две разных точки зрения. Одни компании заявляют, что готовы внедрить ИИ, он будет работать за людей, и машины полностью заменят человека. Другие уверены, что по-настоящему успешная организация — это та, где люди в партнерстве и диалоге с машинами принимают наилучшие решения. То есть машина не заменяет людей, а становится членом коллектива. Такие организации еще называют бионическими.
Мне ближе вторая точка зрения. На мой взгляд, будущее — за бионическими организациями. ИИ может полностью заменить человека в рутинных операциях и на опасных производствах.
Все, что поддается алгоритмизации и требует точного выполнения сценариев, должно автоматизироваться. Но там, где есть очень большая вариативность действий и нужно учитывать огромное количество факторов, необходимо партнерство человека и машины. Многие решения на производстве просто нельзя принимать автоматически.
Если говорить про новые мощности, например, проектируемый Амурский ГХК, он изначально будет строиться с использованием всех доступных современных технологий, соответствовать высочайшим по мировым меркам экологическим стандартам и минимизировать человеческое присутствие там, где это действительно необходимо — рутинные и физически тяжелые операции, участки повышенной опасности.
Да, непосредственно на заводах будет работать меньше людей. И все-таки это будут скорее малолюдные, чем полностью безлюдные производства. Когда-нибудь один оператор, сидя в Краснодарском крае, будет управлять несколькими заводами по всему миру из удаленной диспетчерской — это я вполне допускаю. Но в целом нам не нужно стремиться к тому, чтобы убрать из процессов наш человеческий интеллект и заместить его искусственным. Люди и машины должны помогать друг другу и постоянно учиться друг у друга. И тогда перед нами не встанет вопроса о том, кто здесь лишний.
Конечной точки не будет
— Как может выглядеть завод будущего — скажем, через 10–20 лет? Чем, помимо высокого уровня роботизации и большого количества данных, он будет отличаться от нынешних производств?
— Полимеры будут перерабатываться до десяти раз, доля вторичного сырья в ряде продуктов будет составлять до 70%, вся пластиковая упаковка будет использоваться повторно, а через 30 лет человечество сможет сократить выбросы парниковых газов на несколько гигатонн в случае переработки мирового объема полимерных отходов. Содействие экономике замкнутого цикла и развитие вторичной переработки полимеров является одним из ключевых фокусов нашей стратегии устойчивого развития. «Сибур» разрабатывает и тестирует рецептуры компаундов на производственных линиях, установленных в «Сибур Полилаб» и у ряда переработчиков. Все научные инновации будут поддерживаться цифровыми инновациями и давать синергетические эффекты.
— В плане эффективности предприятий что-то изменится?
— Мне кажется, понятие эффективности будет совершенно другим. То, что мы сейчас считаем идеальными показателями, уже через 5–10 лет может оказаться средним результатом.
— А чем будет заниматься работник завода будущего?
— Он будет видеть полную картину спроса по всему миру в реальном времени и переключать производство с выпуска одной марки продукции на другую в зависимости от того, что завтра понадобится клиентам. По сути, речь идет об очень оперативном производстве под запрос покупателя. Сократится время, необходимое для оценки потребности рынка и ее удовлетворения.
— У цифровой трансформации промышленности и «Сибура» есть какая-то конечная целевая точка, к которой нужно в итоге прийти?
— У развития не бывает конечных точек, а наша трансформация — это как раз процесс цифрового развития. Она может начаться, но не может закончиться, потому что должна быть постоянной.
Да, на начальном этапе компаниям нужны показатели уровня цифровой зрелости. Потом показатели уже ставятся в терминах влияния на экономику. Но если разогнать маховик цифровизации, то пробуждается аппетит к улучшениям, эти изменения становятся частью жизни и видом спорта, который приносит компании деньги.