Об эксперте: Максим Михалев, директор по развитию бизнеса ИТ-компании CUSTIS — разработчика платформы Modeus для индивидуализации высшего образования.
— Сегодня многие культурно-технологические тренды, такие как персонализация и платформизация, проникают во все отрасли. Как это отражается на образовании?
— Образование «впитывает» все, что происходит в обществе и экономике, поэтому новые тренды неизбежно приходят и в эту отрасль.
Современное общество перестает ценить масс-маркет и требует уникального подхода к каждому: покупатели тратят на 40% больше, если получают персонализированные предложения, растет популярность DIY-культуры (подразумевающей крафтовое производство) и кастомизации, пользовательский контент становится популярнее контента от брендов. Бизнес реагирует на такой запрос. По пути персонализации уже идут крупнейшие компании из разных областей — Facebook, Uber, Netflix, IKEA, Amazon, Walmart, McDonald’s. Они собирают и обрабатывают максимум доступных данных о клиентах и все больше стремятся кастомизировать товары и услуги, таргетировать рекламу, предусмотреть индивидуальные системы поощрения клиентов. Это приведет к тому, что очень скоро люди будут воспринимать персонализацию как норму.
Человек, выросший в подобной среде, и в университете хочет получать знания, которые необходимы именно ему. Такой студент гораздо смелее и осознаннее: он оставит вуз, если поймет, что тратит время на учебу, которая не пригодится в реальной жизни. Поэтому чтобы оставаться востребованными в эпоху повсеместной персонализации, вузы вынуждены внедрять элементы индивидуального обучения.
Что касается платформизации, то этот тренд тоже скоро изменит образование. Аналитики IDC прогнозируют, что к 2023 году 60% крупнейших компаний мира будут подключены к платформам. В образовании платформенная модель также набирает популярность, и связано это с развитием массовых открытых онлайн-курсов (МООК). Ежегодно российский рынок онлайн-курсов растет на 12–15%. Участниками образовательных платформ стали авторитетные российские университеты — МГУ, ВШЭ, МФТИ, СПбГУ, УрФУ. Крупные корпорации, например «Яндекс», Mail.Ru Group и Сбербанк, тоже активно сотрудничают с онлайн-платформами и разрабатывают авторские курсы.
Следующий этап в развитии образовательных платформ — создание на их базе межвузовских программ. Подобная кооперация позволит университетам экономить ресурсы и при этом создавать востребованные образовательные продукты. Например, у вуза сильная гуманитарная база и слабая техническая. Развивать вторую своими силами дорого и трудозатратно. Но можно договориться с техническим университетом и с помощью платформы сделать объединенную программу: гуманитарные науки студенты будут проходить в своем вузе, а технические — в вузе-партнере. Такая модель особенно актуальна для небольших региональных университетов, поскольку сегодня многие из них стоят перед выбором: согласиться на поглощение более крупным игроком либо создавать консорциум и расти вместе.
— Какие факторы помимо тренда на персонализацию подталкивают вузы к индивидуализированной модели?
— Я бы выделил тут два основных фактора.
Во-первых, это недостаточная гибкость современной системы образования.
За один цикл обучения в университете наука и социум заметно меняются: многие профессии, технологии и культурные нормы успевают появиться и устареть.
Вузы с классическим подходом не могут быстро реагировать на подобные изменения. В результате все чаще оказывается, что знания, полученные в университете, не актуальны в реальной профессиональной деятельности. Масштаб этой проблемы подтверждается статистикой: по данным ВЦИОМ, 47% россиян не работают по профессии.
Во-вторых, необходимость выпускать междисциплинарных специалистов.
Сегодня даже в такой узкопрофессиональной сфере, как медицина, мало быть просто медиком — нужно быть медиком и инженером-технологом, медиком и материаловедом, медиком и «айтишником». Подобные специалисты ценятся не только за разносторонние знания, но и за развитые soft skills: умение коммуницировать и договариваться, критически мыслить и ориентироваться в условиях неопределенности, искать недостающие знания и непрерывно переучиваться.
Стандартная вузовская программа не может обеспечить такую разностороннюю подготовку. Она в большей степени ориентирована на передачу фундаментальных знаний и предполагает только несколько стандартных специализаций. Потому в России высшее образование перестало быть гарантией трудоустройства: лишь 13% работодателей при найме смотрят в первую очередь на диплом.
— Как индивидуализация решает эти проблемы?
— Благодаря ей вуз перестает диктовать, что студенту нужно для успешной профессиональной деятельности, и начинает предлагать все многообразие вариантов, а учащийся сам выбирает то, что подходит лично ему. То есть каждый формирует собственную образовательную траекторию. Такая модель дает несколько преимуществ.
- Университет начинает лучше реагировать на меняющиеся потребности общества.
Механизм выбора помогает сориентироваться, какие направления и знания актуальны именно сейчас, а какие устарели.
- Повышается КПД высшего образования в реальной жизни.
Обычно если студент осознал, что выбрал не ту специальность, выходом для него становится смена факультета или университета либо формальное продолжение обучения, после которого остается забыть о полученном дипломе. Индивидуализация же дает студенту право на ошибку: он может пробовать новое и искать себя в том же вузе.
- Индивидуализация позволяет давать каждому уникальный набор знаний и компетенций, а не транслировать их стандартным «пакетом», т.е. готовить тех самых междисциплинарных специалистов.
Возможность осознанного выбора образовательной траектории способствует развитию soft skills: студент учится трезво оценивать свои сильные и слабые стороны и самостоятельно строить пути развития. Он не боится исследовать неизвестные области и лучше адаптируется в условиях неопределенности.
— Как реализовать индивидуализацию на практике? Во многих российских университетах существуют курсы по выбору. Это тоже она или нет?
— Курсов по выбору недостаточно, чтобы обеспечить полноценную индивидуализацию. Обычно вуз может предложить только несколько стандартных курсов, и все они, скорее всего, будут связаны с основной специальностью.
Реальная же индивидуализация подразумевает бесчисленные варианты комбинаций знаний из разных областей. Хочет филолог разбираться в программировании — без проблем, интересна программисту психология — пожалуйста. Только так можно добиться необходимого уровня междисциплинарной подготовки.
Мы одними из первых начали внедрять индивидуализацию в российских вузах и разработали Modeus — платформу, которая поддерживает эту трансформацию. Исходя из опыта, можем сказать, что универсального способа реализации индивидуальной образовательной траектории не существует. Механизм зависит от специфики процессов вуза и от того, какие цели он преследует.
Обычно университет делит все дисциплины на три группы:
- Ядро — базовые дисциплины, которые обязательны для всех (философия, русский язык и т. д.) От них отказаться нельзя.
- Профильные предметы — дисциплины, которые готовят к будущей профессии. Некоторые вузы делают их доступными для выбора, некоторые нет.
- Элективы — курсы на разнообразные темы, которые как раз расширяют области компетенций студентов. Они доступны для выбора. Можно изучить несколько смежных элективов и получить дополнительную специальность.
Как правило, студент выбирает новые предметы каждый семестр. В результате для каждого составляется индивидуальное расписание. В такой модели стандартные академические группы заменяются учебными командами: на одно занятие могут приходить студенты из разных направлений и с разных курсов.
— Обычно вуз расписывает учебный план на полгода-год вперед. Как его составлять, если студенты сами выбирают дисциплины?
— Вуз начинает формировать учебный план в зависимости от выбора студентов. Это означает, что теперь не получится планировать программу на год вперед. Нужно иметь механизм, который позволит перестраивать ее на ходу. Этим механизмом является модульность. Она подразумевает «упаковку» образовательного контента в компактные единицы — модули. Это дает возможность делить процесс обучения на короткие кусочки и в любой момент корректировать учебный план: вводить новые модули и убирать ненужные, перекраивать расписания, регулировать нагрузку преподавателей.
Такой способ организации удобен еще и тем, что позволяет легко включать в образовательный процесс сторонние элементы (например, МООК), обмениваться курсами с другими университетами или составлять объединенные программы. Это открывает реальные возможности для организации межвузовских платформ, о которых мы говорили ранее.
— На Западе персонализированное обучение практикуется уже в школе. Для России эта модель пока непривычна и вызывает много скепсиса. Действительно ли она подходит для отечественной системы высшего образования?
— Я часто слышу мнение, что индивидуализация нам не подойдет, так как разрушит фундаментальное образование, унаследованное от советской высшей школы. Расскажу, почему это не так.
В плановой системе «из школы в вуз, из вуза по распределению на рабочие места» советская модель фундаментального обучения действительно была очень эффективной: ты получал целостные и глубокие знания и шел по заранее понятной карьерной траектории. Чему учиться и куда стремиться, за тебя думало государство. Но сейчас в России плановой экономики нет. Современный мир меняется с огромной скоростью, и фундаментальных знаний в какой-то области уже не достаточно для того, чтобы успешно вести профессиональную деятельность.
Индивидуализация позволяет обогатить нашу классическую фундаментальную модель: мы все так же даем глубокие и качественные знания, но делаем это адресно, под потребности конкретного студента. Плюсом к сильной теоретической базе мы обучаем комбинациям универсальных навыков, которые пригодятся в любой ситуации. В результате получим то же фундаментальное образование, но более гибкое и практико-ориентированное.
— Многие не доверяют индивидуализированной модели, так как полагают, что студенты на первых курсах не готовы к осознанному выбору образовательной траектории. Не слишком ли большой самостоятельности ожидают от вчерашних школьников?
— Действительно, на первый взгляд может показаться, что индивидуализация «расслабит» студентов: они смогут идти по пути наименьшего сопротивления и выбирать самые простые курсы. И в итоге мы получим недоспециалистов, которые вместо серьезной учебы непрерывно искали себя.
Когда мы начинали первый проект по внедрению индивидуализации в вузе — это был ТюмГУ, — возникло опасение, что студенты будут подходить к выбору формально, а многие вообще не захотят выбирать. Но практика показала, что это не так.
Только 5% не сделали никакого выбора. Большинство студентов не просто совершили выбор — они активно конкурировали за места у топовых преподавателей, за передовые интересные курсы. Около 60% проголосовало уже в первый час. Похожую картину мы наблюдаем и в других вузах, которые переходят к индивидуализированной модели.
Поэтому не стоит считать, что современная молодежь инфантильна. Студенты охотно принимают самостоятельные решения, им совершенно не безразлично, что они выбирают. Конечно, среди них всегда будут и те, кто хочет просто плыть по течению и не напрягаться. Но таких гораздо меньше, чем кажется. И их станет еще меньше по мере разворачивания индивидуализации не только в вузах, но и в школах.
— Сложно ли вузу перейти к такой модели? Каких ресурсов это требует? Какие препятствия нужно преодолеть?
— Эта модель — всего лишь способ растить из студента самостоятельную и многогранную личность. Индивидуализация сама по себе ничего не даст, если вуз не меняет качество обучения, отношения преподавателей и студентов.
Процесс трансформации требует не просто реорганизации, а перехода к принципиально другому мышлению. Вуз из номенклатурно-бюрократической структуры должен превратиться в предпринимательский университет, который смотрит на образование как на продукт, а на студента — как на клиента. Это потребует очень серьезных изменений в головах управленцев: нужно научиться ставить интересы студента выше интересов кафедр, преподавателей, администрации.
Особую сложность представляет изменение отношений вуза и преподавателей. Если университет хочет, чтобы они реагировали на запросы студентов, сами адаптировались к новым веяниям, использовали передовые образовательные технологии, придется пересмотреть подход к контрактованию. Вуз с преподавателем должны договариваться об определенных KPI и расставаться в случае невостребованности курсов. Безусловно, для многих это становится очень болезненным вопросом. Те, кто не готов жить по новым правилам, уходят. Неизбежно возникает текучка кадров.
Еще одна группа трудностей, которую университету предстоит преодолеть, — административные проволочки. Подавляющее большинство вузов подчиняется министерству образования, и у них очень маленькая степень свободы в финансовых и организационных вопросах. Кроме того, университет должен выполнять требования огромного количества нормативных документов, например тех же ФГОСов, к нему регулярно приезжают проверки. Все это не стимулирует на изменения, потому что любые нововведения нужно объяснять и согласовывать. Отдельная проблема — аккредитация с индивидуальными образовательными траекториями. Пока с ней возникают сложности.
Но даже в рамках существующих нормативных ограничений все равно есть возможность легально вводить элементы индивидуализации. Об этом свидетельствует опыт наших вузов-партнеров: ТюмГУ, УрФУ, МИФИ, ТИУ. Главное, совершать шаги в нужном направлении. Кроме того, вопрос индивидуализации сейчас активно обсуждается на уровне государства. Мы ожидаем, что скоро многие регуляторные ограничения будут ослаблены.
Помимо всего перечисленного, конечно, остаются сложности самой реорганизации. Нужно перевернуть весь образовательный процесс с ног на голову, предусмотреть работающую механику выбора дисциплин и формирования индивидуальных расписаний. Это требует больших ресурсов, в том числе и финансовых.
— Какова роль технологий в этом процессе? Всегда ли они необходимы?
Технологии нужны в первую очередь в ситуации массового перехода. С небольшой группой студентов модель можно реализовать и своими силами, но как только вуз начинает адресно работать с тысячами учеников, без ИТ-инструмента не обойтись. Нужно агрегировать рейтинги и траектории обучения каждого, формировать расписания и каталоги из сотен модулей. Подобным инструментом является наша платформа Modeus. Аналогов ей на российском рынке пока не существует.
Но важно помнить, что при такой трансформации технологии несут только поддерживающий характер. Они не обеспечат реальную индивидуализацию без качественных изменений в вузе.
— Всегда ли вузам нужны внешние эксперты для внедрения индивидуализации? Можно ли своими силами провести такие масштабные изменения?
— Безусловно, вуз в состоянии сделать все сам, если хватает ресурсов и проектной энергии. Хороший пример — проекты по индивидуализации в ВШЭ.
Нас как экспертов-консультантов обычно привлекают, чтобы решить три задачи.
- Не тратить силы на неудачные эксперименты и ошибки. Консультант, который уже имеет опыт подобных трансформаций, поможет избежать неверных решений.
- Экономия ресурсов. Такой сложный процесс может растянуться на годы. Внешняя экспертиза позволяет все сделать существенно быстрее и потратить гораздо меньше усилий. Консультант берет большую часть работы на себя и двигает проект: задает ритм, стимулирует принимать решения, проводит рефлексию.
- Получение внешней энергетики. Часто университет осознает необходимость трансформации, но не знает, как подступиться к этому вопросу. Консультант помогает вузу детализировать образ будущего и уже в зависимости от него проектирует стратегию изменений. Он следит за тем, чтобы эти изменения не «захлебнулись» в рутине и действительно воплотились в жизнь.
Больше информации и новостей о трендах образования в нашем Telegram-канале. Подписывайтесь.