Об авторе: Александр Чулок, директор центра научно-технологического развития ИСИЭЗ НИУ ВШЭ.
Лизин — это аминокислота, у которой есть две формы: лизин-хлорид и лизин-сульфат. Лизин-хлорид является важнейшим элементом питания. Это более выгодная кормовая добавка для производства премиксов и комбикормов для сельскохозяйственных животных, в том числе птиц и рыб. Ее использование позволяет увеличить привес животных и птицы на 10-30%, повысить надои молока на 12%, увеличить яйценоскость кур на 10%.
В целом лизин-хлорид все больше используют в пищевой продукции. Без него невозможно содержать в закрытых помещениях животных, выращиваемых без свободного выпаса. Рост потребления лизина составляет 15% в год, и по данным маркетинговых исследований Deloitte, к 2025 году в России будет потребляться 282 тыс. т этой добавки. Но так как страна лизин не производит, его приходится импортировать. Однако 100-процентная зависимость от лизин-хлорида в такой отрасли, как АПК, несет потенциальную опасность. В случае наложения санкций и прекращения поставок лизина из-за рубежа под угрозу попадает вся мясная отрасль России.
В России все чаще встает вопрос о «точках роста»: их ищут в креативных индустриях, «зеленеющих» традиционных секторах экономики, исследовательских прорывах, региональных и городских кластерах. Серьезным претендентом на эту роль может стать агропромышленный комплекс, исторически совмещающий социальную роль и позицию значимого сектора экономики. Теперь к этим двум функциям может добавиться и третья — роль технологического драйвера.
Всплеск интереса к «зеленой» теме, стремительно перешедший от лозунгов к регламентам и стандартам (сначала рекомендательных, затем — ограничительных), имеет под собой не только эмоционально-этическую и политическую подоплеку.
По самым скромным оценкам, объем биоэкономики составит $8 трлн к 2025 году, и очевидно, что рост на этом не остановится — рынок биотехнологий окажет влияние на многие сферы экономики, науки и общества.
В недавно вышедшей книге Bio#Futures издательства Springer говорится о грядущем «биоцунами», которое станет основой следующей, седьмой волны Кондратьевского цикла на ближайшие десятилетия, простираясь от энергетики и пищевой отрасли до образования и менеджмента.
Циклы названы в честь советского экономиста Николая Кондратьева, описавшего теорию периодов сменяющихся подъемов и спадов мировой экономики продолжительностью около 50 лет (плюс/минус десять лет).
АПК, трансформирующийся на глазах под воздействием новых технологий (от интернета вещей до предиктивной аналитики на базе интеллектуального анализа больших данных), может стать «входным билетом» в мировые цепочки создания добавленной стоимости. Но на этом пути мы попадаем в излюбленную ловушку: сырье или переработка? Пока обстановка на рынке благоприятная и экспорт биржевых товаров приносит хорошие прибыли, впрочем, как было и с нефтью. Но давление ESG-трендов, углеродных налогов и неуглеродной экономики как минимум создают возможности для выхода на новые, высокомаржинальные рынки. Одним из таких рынков может стать глубокая переработка зерна (ГПЗ). Ее перспективы обсудили на форсайт-сессии «Глубокая переработка 2.0: дорожная карта первоочередных действий», организованной Центром научно-технологического прогнозирования ИСИЭЗ НИУ ВШЭ в марте 2021 года.
Суть вопроса
Заведующая отделом экономики инноваций в сельском хозяйстве Института аграрных исследований НИУ ВШЭ Надежда Орлова выделяет «три ступени роста и формирования добавленной стоимости продуктов глубокой переработки».
- На первой ступени рынок представлен большим числом модернизированных предприятий: он близок к насыщению и демонстрирует рост не более 2% в год.
- На второй интерес к российскому рынку проявляют уже не только локальные инвесторы, но и крупные международные компании. Наиболее приоритетной продукцией второй ступени являются глюкозно-фруктозные сиропы, подсластители и кормовые добавки.
- На третьей ступени с высокой добавленной стоимостью расположены продукты высокотехнологичной цепочки производства, требующей стратегического планирования и реализации конечного продукта на каждом этапе переработки.
Ориентируясь на европейский опыт, наиболее перспективными направлениями, по мнению Орловой, являются биопластик, аминокислоты (включая лизин) и витамины.
По прогнозам компании QYResearch, к 2025 году средняя цена за тонну лизина на международном рынке будет составлять $1 114. Средний ежегодный прирост цен в 2019-2025 гг. возможен в размере 2%.
«2020 год стал ключевым для отрасли», — считает президент Ассоциации предприятий глубокой переработки зерна Олег Радин. Благоприятным фактором стало продление срока по инвестиционным кредитам для крупных проектов с 8 до 12 лет. А ключевым для отрасли в целом является развитие крупных инновационных проектов с преимущественно экспортной ориентацией. «Судя по опыту Китая, именно техническая обеспеченность и развитость отрасли ГПЗ позволили их предприятиям импортировать исходное сырье из других стран Юго-Восточной Азии, производя на своей территории высокомаржинальный продукт. При сохранении темпов роста и развития, уровня господдержки, а также увеличении объема инвестиций существует большая вероятность того, что Россия выйдет на экспорт с хорошими перспективами», — считает Радин.
Президент Национальной биотопливной ассоциации Алексей Аблаев сообщил, что «цены на продукты глубокой переработки существенно выросли, инвестиции стали интересными». В данной ситуации, продолжил он, «участие государства позволило бы сглаживать риски, способствуя системному и стратегическому развитию отрасли».
Ранее глава Российского зернового союза Аркадий Злочевский говорил, что нашей стране потребуются инвестиции в ГПЗ в размере $1 млрд, и тогда она сможет войти в число лидеров в этом бизнесе.
Убеждать в необходимости глубокой переработки уже не нужно. По данным статистических исследований ИСИЭЗ НИУ ВШЭ, сельское хозяйство — лидер по потенциальной динамике инновационного роста с объемом инновационных товаров, работ и услуг более чем в ₽33,8 млрд.
Что мешает нам перейти от отдельных позитивных кейсов к полноценному развитию на базе технологий новой промышленной революции? К тому же на данный момент Россия еще не критически отстает в этой отрасли от Южной Кореи и США, поэтому еще есть время вовремя войти в рынок.
Цена вопроса
В начале года российские производители мяса и птицы обратились к ретейлерам с просьбой поднять закупочные цены. Одной из причин обращения стало, по их словам, то, что в последнее время резко выросла стоимость комбикормов, особенно импортируемых ингредиентов. Как утверждает исполнительный директор завода «Саратовские биотехнологии» Евгений Сергеев, за минувший год (с февраля 2020-го по февраль 2021-го) на конечную стоимость комбикормов, используемых в животноводстве, оказали существенное влияние продукты, которые не производятся в России (или выпускаются в недостаточном объеме).
«Все сырье, которое производится в России, подорожало на 40-50%, пшеница — на 10%, а лизин монохлоргидрат вырос сразу на 120%, L-треонин — почти на 90%», — отмечает Сергеев. При этом именно лизин-хлорид на данный момент не производится в России.
Он отмечает, что внутри страны нет способов повлиять на этот рост цен. Единственный вариант — запускать собственные производства. «Это важно как для сохранения продовольственной безопасности страны, так и независимости от санкций и закрытия границ, которые мы наблюдаем последнее время», — говорит Сергеев.
При этом аминокислоты и витамины получаются из глубокой переработки зерна и используются в широком списке продуктов, включая пищевую промышленность и фармацевтику. На Россию, по оценкам Bloomberg, в 2020 году приходилось до 20% мировой торговли зерна, а в 2021 году объем урожая оценивается на уровне 131 млн т. То есть сырье для производства необходимых комбикормов в России есть.
На данный момент в России не производятся следующее:
- Аминокислоты: лизин моногидрохлорид, треонин, триптофан, валин.
- Витамины: В2, В12, С, аскорбиновая кислота.
- Кислоты: лимонная, молочная и другие.
Приоритеты есть, заводов нет
Об этих проблемах эксперты рассуждают давно, причем на разных уровнях. Еще в 2017 году президент России Владимир Путин на встрече с аграриями говорил о том, что в стране нужно возрождать отрасль глубокой переработки, извлекать пользу из сельского хозяйства за счет не только экспорта продукции, но и получения из нее экологичных продуктов с добавленной стоимостью. В мае 2020 года он снова заявил о важности создания рынка ГПЗ.
Еще в Стратегии научно-технологического развития России, принятой в конце 2016 года, в качестве приоритетов были выделены «переход к высокопродуктивному и экологически чистому агро- и аквахозяйству» и «эффективная переработка сельскохозяйственной продукции». А утвержденный минсельхозом в 2017 году Прогноз научно-технологического развития агропромышленного комплекса до 2030 года очертил для России два сценария:
- «локальный рост», не позволяющий стране войти в когорту мировых лидеров;
- «глобальный прорыв», предполагающий инвестиции в технологии Индустрии 4.0 и диверсификацию.
Наконец, в Стратегии развития АПК и рыбохозяйственного комплекса до 2030 года, утвержденной в апреле 2020 года премьер-министром Михаилом Мишустиным, среди ключевых целей было обозначено «увеличение доли продукции с высокой добавленной стоимостью». Особое внимание модернизации АПК будет уделено и в фронтальной стратегии до 2030 года, которая сейчас активно обсуждается в экспертных сообществах.
Объем инвестиций в АПК в 2020 году составил более ₽750 млрд, что почти на ₽27 млрд больше 2019 года — данные Минсельхоза.
Но при всех правильных и амбициозных установках в национальных документах полноценной биотехнологической отрасли в России так и не существует. Однако есть как минимум один успешный пример, когда частные инвестиции готовы проложить путь в глобальный тренд.
Вне конкуренции
Есть несколько существенных критериев для выбора проектов ГПЗ:
- наличие сырьевой базы;
- наличие производств именно там, где продукцию смогут купить (это важно ввиду огромной территории России и трудностей логистики);
- достаточная удаленность от экспортных рынков, иначе не будет стабильных цен на покупку сырья;
- отсутствие прямых конкурентов в регионе.
По мнению экспертов, все эти бизнесы работают только в случае, если продаются абсолютно все продукты в цепочке глубокой переработки, иначе проекты становятся экономически нерентабельными.
Одним из примеров региона, который подходит для строительства заводов по ГПЗ, является Саратовская область (входит в топ-10 по производству зерна, 80% сырья идет на экспорт). На территории области с 2019 года строится высокотехнологичный комбинат ООО «Саратовские биотехнологии», который будет производить новые для страны продукты переработки: лизин-хлорид, биоэтанол, кормовые добавки, витамины и т.п.
Предприятие расположится на территории площадью 50 га. Общий объем инвестиций составит ₽20 млрд. На данный момент аналогов такому предприятию в России нет.
До 2022 года планируется создать кластер по глубокой переработке пшеницы мощностью 250 тыс. т в год. Основной продукцией «Саратовских биотехнологий» будет лизин-хлорид в объеме 65 тыс. т.
По словам начальника управления развития пищевой и перерабатывающей промышленности минсельхоза Саратовской области Дмитрия Гуляева, этот проект является одним из приоритетных в регионе. «И я говорю не только про производство аминокислот и витаминов. Например, биоэтанол — тоже продукт глубокой переработки, который кажется низкорентабельным, но на самом деле может стать драйвером для строительства новой ниши. Все-таки запасы нефти истощаются, а биоэтанол — восполняемый ресурс. И за ним будущее. А так как в России сейчас такого производства нет, хотя потребность в биоэтаноле существует, то строительство комбината позволит не только насытить внутренний рынок, но в перспективе выйти и на международные», — отметил Гуляев.
По его мнению, развитие ГПЗ позволит выполнить не только решение правительства РФ по снижению сырьевой направленности экспорта к 2030 году, но и задачи по продовольственной безопасности, так как продукты третьей стадии переработки во многом станут драйвером для других отраслей, например, животноводства.
При этом продукция комплекса проанализирована с учетом большого спектра сбытовых цепочек. Нереализуемый в России биоэтанол в размере не менее 20 тыс. т будет экспортирован в Южную Корею.
Биодобавка в бюджет
По мнению экспертов, сейчас настал момент, когда инвесторы уже начинают понимать необходимость вкладываться в биохимию в России. По оценкам минсельхоза РФ, в 2020 году рентабельность сельхозорганизаций с учетом субсидий составила порядка 18%, без них — на уровне 14%.
Собственное производство аминокислот и витаминов может решить одновременно несколько проблем:
- создать новейшие высокотехнологичные производства, которые окажут влияние и/или задействуют много отраслей (обеспечат необходимой продукцией животноводство и фармацевтику, а в перспективе — энергетику и др.);
- поднять на новый уровень переработку сырья в России (когда-то СССР был лидирующей страной по переработке зерна, а сейчас современные технологии именно глубокой переработки в России практически недоступны, эта отрасль в последние 30 лет не развивалась);
- создать дополнительные места, причем не только для физической работы на предприятиях, но и в научной сфере (биология, химия, ИТ), инженерном деле (российским специалистам будет предоставлена возможность изучить и перенять зарубежные передовые технологии в работе с такими производствами);
- дать России возможность выйти с конкурентной продукцией на экспорт, получить дополнительные доходы в бюджет.
Пока Россия демонстрирует рекорды по урожаю зерна и наращивает свою долю как экспортер, нужно не допустить повторения ситуации с нефтью. Долгие годы Россия считалась страной, основную долю доходов которой составлял экспорт углеводородов. О проблеме практически полного отсутствия производств, которые могли бы выпускать товары с добавленной стоимостью, говорится с начала 2000-х годов.
Последние кризисы — как финансовые, так и политические — показали все проблемы такой зависимости: как только падают цены на нефть или против России вводятся санкции, бюджет страны начинает терять доходы, происходит ослабление рубля, импортные товары дорожают и становятся малодоступными или слишком дорогими.
Выход один — создавать продукцию, которая важна для экономической безопасности России, внутри страны. И как раз на АПК возлагаются большие надежды, т.к. это вопрос не только экономической, но и продуктовой безопасности страны. Эпидемия COVID-19, накрывшая весь мир в начале 2020 года, также наглядно показала риски, с которыми могут столкнуться страны, не имеющие собственных производств для обеспечения продовольственной безопасности:
- отказ от экспорта продукции из-за закрытия границ во время распространения вируса;
- проблемы с наймом мигрантов в качестве рабочей силы;
- логистические проблемы с перевозками продукции — срывы сроков, невозможность пересечь границы с товаром. К концу 2020 года дошло до того, что не хватало контейнеров для перевозки продукции, т.к. они физически в большинстве своем застряли в Китае из-за закрытия страны.
Все эти проблемы ведут к существенному удорожанию продукции, ее нехватке. Поэтому стоит иметь основные производства необходимой продукции внутри страны.