Что происходит
Количество подтвержденных случаев заболевания новым коронавирусом перевалило за 230 тыс., а статистика показывает страшные 10% смертности. Но к сегодняшнему дню мы уверены, что главная проблема — не вирус сам по себе. Показатели смертности завышены из-за недостаточного диагностирования, а основную угрозу представляют ограниченные медицинские ресурсы, прежде всего, нехватка аппаратов искусственной вентиляции легких (ИВЛ) и врачей. Люди будут умирать не только из-за вируса, но и из-за других болезней, требующих немедленного лечения.
Глобальный нарратив сложился буквально за последнюю неделю: наблюдая ситуацию в Италии и изучив графики экспоненциального роста, мы пришли к выводу, что необходимо замедлить распространение эпидемии любыми способами. Запрос «flatten the curve» стал сверхпопулярным в Google. И пока эксперты спорят о деталях — какое время займет разработка вакцины, насколько вирус заразен, какая у него выживаемость на поверхностях, — весь мир согласен в одном: карантин необходим. Именно этот тезис определяет происходящие сейчас глобальные изменения.
Возвращение государств
Ограничить распространение вируса без участия государства невозможно. Жители множества стран требуют свои правительства принять меры, а предложения премьер-министров Великобритании и Нидерландов не вводить масштабного карантина и ограничиться изоляцией групп риска и отслеживанием носителей встречают шквал критики. После многолетних разговоров о том, что транснациональные корпорации имеют больше власти, чем национальные государства, действия правительств снова становятся критически значимыми.
У многих это вызывает опасения: усиление государственного контроля означает ослабление демократий, а экстренное положение может стать катализатором этого процесса. В Римской республике титул «диктатор» присваивался во время чрезвычайных ситуаций, чаще всего военных, выбранному временному правителю. Диктатор получал полномочия Сената, и это позволяло действовать быстрее. Именно так Римская республика стала империей: триумфатор военных побед Юлий Цезарь был назван пожизненным диктатором, после его убийства племянник Цезаря Октавиан Август утвердился как первый римский император, а слово «диктатор» приобрело свое современное значение.
Однако пока развитые государства не справляются. Первичными мерами стал типичный театр безопасности: к рамкам металлодетекторов в публичных местах добавили тепловизоры. Оба прибора плохо справляются с заявленными задачами, но они нужны, чтобы успокаивать публику. После этого разные правительства допустили ещё десятки ошибок: здесь и запоздалая реакция, и нехватка диагностических тестов, и неспособность договориться друг с другом по поводу поставок медицинских масок и антисептиков.
Одно из противоречивых решений — закрытие границ, особенно внутри ЕС. Эффективность этой меры для снижения скорости распространения вируса, если он уже попал в страну, под вопросом. При этом потерю свободы передвижений между странами можно не посчитать способом защиты граждан — напротив, это может усилить тревожность.
Страх, паника, социальная ответственность
Высокая неопределенность вызывает чувство необходимости действовать: срочно поднимать иммунитет полным набором витаминов, уезжать на дачу, продавать валюту, покупать валюту, но прежде всего — запастись едой, лекарствами и средствами первой необходимости хотя бы на несколько недель. Но это не значит, что люди боятся коронавируса. Опустошение полок в магазинах сопровождает кризисы почти всегда. Психологи считают, что такое поведение помогает вернуть чувство контроля и безопасности — то, что сейчас не могут обеспечить социальные структуры. Это не бесконтрольная импульсивная паника, а разумное и ожидаемое поведение в условиях кризиса.
Другой тип мелкооптовых закупок — запланированный набор запасов людьми, уходящими в добровольную самоизоляцию. Интернет заполнился списками необходимых продуктов, подборками ресурсов с открытым контентом и советами по сохранению физического и психологического здоровья в карантине. Добровольная самоизоляция — индивидуальная манифестация позиции «flatten the curve», и у этого поведения есть поколенческая специфика. Движущей силой практики самоизоляции стали миллениалы, а старшие поколения, наоборот, часто считают проблему преувеличенной и отказываются оставаться дома и сокращать социальные контакты.
Ситуация парадоксальная — молодые и здоровые останавливают глобальную экономику ради защиты группы риска, а ее представители не видят в этом никакой необходимости.
Жизнь никогда не стоила так дорого
COVID-19 пока что не представляется катастрофической биологической угрозой. Человечество живет с инфекционными заболеваниями с начала времен, а эксперты считают вероятным, что коронавирус не исчезнет, а будет циркулировать наряду с сезонным гриппом.
Беспрецедентной оказалась глобальная реакция на происходящее. Человечество пришло в ужас, прочитав инструкции для врачей в Италии, согласно которым они должны приоритизировать лечение пациентов, имеющих больше шансов на выздоровление. Это известная проблема в медицинской этике, и такая триаж-система — стандартная для экстренных ситуаций. Во время Второй мировой войны СССР формировал типовые фронтовые госпитали для легкораненых, чтобы ускорить диагностику и лечение. Ключевой задачей было как можно скорее вернуть солдат в строй — это повсеместная политика государств во время войн.
Сегодня мы готовы пожертвовать очень многим, чтобы врачам не приходилось принимать такие решения. Теряют все: люди рискуют остаться без источников дохода, предприниматели и корпорации не только терпят убытки, но и получают дополнительную финансовую нагрузку, правительства вынуждены принимать непопулярные меры.
Причины, по которым мы делаем такой выбор, будут исследоваться годами. Но несколько факторов можно выделить уже сейчас.
Сыграла свою роль культура потребления онлайн-информации. Мы привыкли рассуждать о бесконечном количестве фейков и «диванных экспертов» в социальных медиа, но сейчас пользователи обратились за объяснениями к настоящим ученым. Медики, биологи, научные журналисты оперативно делятся новой информацией о вирусе в социальных сетях, а медиа делают подборки аккаунтов экспертов, которым можно доверять. Ценность научной экспертизы стала очевидна, как никогда — даже врачи обращаются за помощью к коллегам через социальные сети. В то время как ученые делятся фактами и понятным планом действий — flatten the curve, — экономисты теряются в догадках из-за количества факторов, которые нужно учесть.
Интересный факт: всего несколько месяцев назад власти США прекратили финансирование исследовательской программы Predict, которая занималась изучением зоонотических вирусов.
О других причинах нашей реакции на пандемию можно только рассуждать. Возможно, человечество слишком уверено в себе: сложно представить, что в эпоху антропоцена какой-то вирус сможет серьезно повлиять на наш образ жизни в долгосрочной перспективе. Возможно, мы просто забыли о смерти: с современной медициной и растущей продолжительностью жизни смерть перестала быть привычной частью нашей повседневности, а сегодня мы снова вынуждены ощущать ее близость.
Ясно одно: хотя последствия глобального экономического кризиса предсказать невозможно, мало кто находится в иллюзии, что они будут несущественными.
Общее согласие о том, что спасение жизней важнее падения экономики, противоречит логике современных капитализмов.
Если оставить за скобками мораль и этику и посмотреть на цифры, то уменьшение числа популяции, входящей в группы риска, всем на руку.
Усиление неравенства
Добровольная самоизоляция или национальный карантин кажутся хорошим решением только для тех, кто может его себе позволить. Если врачи, по нашим представлениям, продолжают работать из соображений профессионального долга, то у миллионов людей иная мотивация. Работники турфирм, уборщики, продавцы, ивент-менеджеры, курьеры, водители общественного транспорта, актеры театров, официанты, музыканты, работники производств не могут остаться дома. Либо они поддерживают инфраструктуру, которая позволяет нам с комфортом выполнять свой долг по самоизоляции, либо уже потеряли работу и ищут любые возможности, чтобы не остаться голодными. Положение этих людей стремительно ухудшается уже сейчас, а в долгосрочной перспективе может стать катастрофическим.
В такой перспективе план Британии — изоляция групп риска и расчет на коллективный иммунитет — может быть более привлекательным. Но и Джонсону пришлось отказаться от этой идеи в пользу рекомендательного карантина, когда выяснилось, что медицинских ресурсов совершенно точно не хватит.
Выход из этого замкнутого круга сторонники радикального карантина видят один: каждый должен вложиться. Работодатели должны выполнять обязательства, корпорации действовать ответственно, а государства — срочно переформатироваться в социальные, если они этого еще не сделали. Это означает не только финансовое стимулирование экономики и пакетные меры по поддержке бизнеса. Даже план правительства Дании по государственному покрытию от 75% до 90% зарплат тех сотрудников, которые находятся под угрозой увольнения, выглядят недостаточным. Кажется, что панические закупки туалетной бумаги смогут остановить только реальные меры по поддержке граждан. Чтобы перестать бояться, люди должны быть уверены в том, что они не останутся завтра без еды и дома. Именно поэтому сегодня мир возвращается к обсуждению универсального базового дохода.
Станет ли требование поддержки незащищенных групп граждан таким же широким социальным запросом, как призыв к карантину; как на это будут реагировать правительства; какие национальные экономики справятся с такой задачей — все эти вопросы сегодня остаются открытыми.