Об эксперте: Андрей Себрант, директор по стратегическому маркетингу сервисов «Яндекса». Фокусируется в основном на продвижении образовательных продуктов. Профессор университета ИТМО, кандидат физико-математических наук. Эксперт по ИИ, автор телеграм-канала TechSparks.
Нормальные пути без конечной точки
— Как сейчас меняются карьерные траектории в IT и смежных сферах?
— Меня всегда настораживает слово «траектория». Оно подразумевает, что есть какая-то заданная, заранее известная конечная точка. А зачастую в современном мире такой точки применительно к карьере нет и принципиально быть не может. Потому что ту точку, в которую человек захочет прийти через несколько лет, сейчас просто невозможно вообразить.
— Получается, никаких траекторий больше нет?
— И это тоже неправильно. Развитие технологий увеличивает вариативность. Появляется огромное количество нормальных жизненных путей, при которых человек меняет профессию каждые несколько лет. Уходит из IT и становится, например, музыкантом. И это уже более или менее норма.
Однако это не означает, что теперь нет людей, которые знают, с какой должности они уйдут на пенсию. Потому что люди очень разные.
— Разве в новом мире остаются предсказуемые маршруты?
— Если человек хочет полной предсказуемости, то для него есть как минимум два очевидных пути. Во-первых, работа ученого. Новые инструментарии и новые задачи всегда были в науке, но сама по себе профессиональная деятельность ученого — такая же, как 50 лет назад. Человек, который хочет стать академиком, спокойно идет по этой траектории: аспирантура, кандидатская, хорошие конференции, 50 публикаций, докторская, звание член-корреспондента и, наконец, академика.
То же самое с медициной. Никакие годовые онлайн-курсы и буткемпы не сделают из тебя хирурга. Это все равно шесть лет в вузе, потом ординатура, потом ты будешь стоять на вторых ролях у операционного стола. Инструментарий меняется, но подготовка к профессии выглядит так же, как 50 лет назад.
— То есть новые подходы к карьере будут мирно сосуществовать со старыми?
— Утверждения о том, что одно убьет другое — очень плохой и неточный штамп. Совсем необязательно все будут непрерывно перескакивать из одной сферы в другую. Конечно, все эти новые варианты с зигзагообразными траекториями бросаются в глаза. Но они не отменяют старые.
Информатика — новая физика
— Среди всей этой вариативности можно выделить какой-то главный тренд?
— Во всем мире медленно, но неизбежно меняется структура экономики. В начале прошлого века было невозможно никому объяснить картинку с нынешним средним классом: люди сидят в офисах и получают за это большие деньги. Рабочие — понятно, крестьяне — понятно, банкиры тоже. Но чтобы целый город сидел в офисах? А едят они, простите, что?
За счет автоматизации промышленного производства количество людей, востребованных экономикой, сейчас меньше, чем десятки лет назад. Все так или иначе постоянно смещается в сторону работы с информационными технологиями. И даже в профессиях с консервативными траекториями типа ученого или врача нельзя не быть высококвалифицированным пользователем айтишных продуктов.
IT становится очень междисциплинарной штукой и потихоньку заходит в классическую гуманитарную сферу. Дай историку современные технологии машинного зрения, и он сможет прочитать то, что поколения историков до него считали нечитаемым.
— Если цифровые навыки нужны всем, то их надо давать уже в школе?
— Конечно. Я считаю, что информатика — это не профориентационная дисциплина. Это наука об окружающем нас мире — как физика, биология, химия. Мы же учим детей физике в школе не для того, чтобы они все потом пошли в большую науку и строили ускорители. А чтобы они просто немножко лучше понимали, например, отчего бывает гроза и почему машина не может мгновенно затормозить.
Мы проводим на цифровой стороне нашего мира не меньше времени, чем в мире материальном. Поэтому информатика или цифровая грамотность, как ее ни называй, это обучение законам той действительности, того окружающего мира, в котором мы живем.
— Какие именно блоки знаний о цифровом мире должны быть в школьной программе?
— Школьникам не надо подробно рассказывать, как устроен процессор. Устройство процессора важно только тем, кто потом пойдет в глубокое IT.
Но нужно давать все связанное с безопасностью в интернете, базовыми сервисами, практическими навыками. Школьнику больше пригодится правильный навык работы с камерой телефона, чем знание о том, как там устроена матрица.
Театралы в IT и стартап вместо диплома
— Допустим, человек все-таки выбрал IT или смежные направления как сферу своих профессиональных интересов. Как здесь меняются подходы к профессиональному обучению? Нужно все-таки вузовское образование или обойдемся онлайн-курсами?
— Развитием технологий в «Яндексе» долгое время занимался человек, который закончил театральный институт (бывший топ-менеджер компании Григорий Бакунов, окончил Свердловский театральный институт. — РБК). Он пользовался непререкаемым авторитетом у программистов, закончивших профильные институты, аспирантуры и так далее.
Все важные курсы, причем мирового класса, есть в интернете. Но люди, повторюсь, разные. Часть из них действительно обладает такой самодисциплиной, чтобы учиться самостоятельно. Но большинству не хватает дисциплины и мотивации. В этом главная проблема Coursera и вообще любых видеокурсов: люди их бросают, не доходят до конца.
При этом сама по себе деятельность становится все более сложной. Совсем без подготовки начать что-то делать трудно. И платформы вроде Skillbox, «Практикума» и тому подобных — это история про сокращение времени. Прийти в профессию, начать зарабатывать деньги можно без четырех или шести лет обучения. Но если ты хочешь совершенствоваться, расти как профессионал, все равно придется много учиться.
— Но не обязательно в вузе?
— Необязательно. Тем более, вузы просто не успевают за развитием рынка. Поэтому внутри больших компаний, таких как «Сбер», МТС или Т-Банк, есть собственные системы обучения. Хотя в хороших вузах налажено сотрудничество с людьми из практики, из крупного бизнеса.
Недавно я сидел на защите дипломов в ИТМО, и там вместо классических дипломных работ выпускники показывали свои стартапы. Последние два-три года они не учились в традиционном понимании этого слова, а пилили свой промышленный стартап в области логистики, например.
При этом у ребят все нормально с фундаментальными знаниями. Когда им чего-то не хватало, они всегда могли послушать то, что нужно, потому что находились внутри ИТМО.
Шорткат и позавчерашнее знание
— Про фундаментальное образование часто говорят, что его главная задача и ценность — научить человека думать, сформировать системное мышление. Эту систему можно как-то хакнуть? То есть без фундаментального вузовского образования научиться думать?
— В принципе можно себя замучить так же, как студентов мучают на первых курсах физтеха, который я заканчивал. Выпускники физтеха сейчас кем только ни работают. Куда ни глянь, везде наши — банкиры, финансисты, управленцы. Они до сих пор радуются, что изучали теоретическую физику, потому что это научило их думать.
Сейчас все боятся, что люди придут на экзамен и будут пользоваться «Гуглом». Когда я учился в физтехе, интернета не было, но на экзамен разрешалось приносить любые книги. Тебя никто не спрашивал о том, что в этих книжках уже есть. Задавали вопросы, которые требовали подумать над теоремами и доказательствами.
Умение думать — это навык, который дается только практикой. Тренировать его вне среды экзаменов, зачетов, здорового соревнования с одногруппниками очень-очень сложно. Надо себя заставлять самому, а в вузе тебя заставляет система. Поэтому, как бы дико это ни звучало, фундаментальное образование — это шорткат к умению думать.
— Как сейчас учатся управленцы в IT?
— Я не верю, что здесь есть универсальный ответ. Но вспомним науку. Когда ты становишься ученым — защитил диссертацию, тебя знают в твоей области — ты почти перестаешь следить за литературой, как раньше. Пока ты студент, другого варианта нет: «А вдруг я что-то пропущу? Надо все читать». А так ты уже знаешь тех трех-четырех человек, которые реально что-то меняют в твоей области, и следишь за ними. Стараешься ездить на конференции, где с ними можно поболтать на обеде.
И это на порядок важнее, чем читать работу, которая была в голове ученого полтора года назад и опубликована только сейчас. Ты отстаешь, если ждешь публикации. Поэтому профессиональные сообщества, закрытые клубы, конференции — зачастую более важная и актуальная практика, чем традиционные курсы. Я с уважением отношусь к институтам менторов, трекеров и так далее. Но все это передача позавчерашнего знания.
— А почему менторы так отстают?
— Если человек полностью погружен в текущее управление, ему не до менторства. Как правило, менторы — это люди, которые обобщили свой опыт и ушли из совсем уж практической работы. Я знаю некоторых людей, которые считаются очень хорошими менторами. Им надоело заниматься одним и тем же на работе, стало скучно. Но есть желание поделиться опытом. Поэтому человек начинает писать книгу и становится ментором. А книга, опять же — вещь, которая не актуальна по определению.
Неизбежный эйджизм и майндсет зумеров
— Вариативность, о которой вы говорили, влияет и на возрастное распределение ролей. Раньше все было понятно: к 40-50 годам надо стать начальником и руководить младшими коллегами. Сейчас все смешалось. Это порождает какие-то проблемы?
— Порождает, конечно. Часто всплывает тема эйджизма в разных видах. С одной стороны, это противоречит современным установкам о том, что этично, а что нет. С другой, я могу понять этих людей. Потому что не всем комфортно отдавать приказы человеку на 20 лет старше тебя. Это психологически сложно. Никто не говорит: «Ой, эти старики ничего не знают». Они все знают, сотрудник ценный, но работать трудно, это тормозит дело. Хотя с обратной стороны я особых проблем не вижу.
— Тут есть какие-то решения? Кадров больше не становится, новое поколение довольно малочисленное и, видимо, придется как-то работать со взрослыми людьми.
— В больших компаниях при найме сложно ограничивать возраст кандидатов, это чревато скандалами. Но, например, в стартапе можно формировать команду под себя. И просто не брать людей, с которыми тебе некомфортно по возрасту.
— Сейчас происходит смена поколений — миллениалы становятся руководителями и зумеры часто не оправдывают их ожидания: не хотят упарываться на работе, даже если за это больше платят. Как с этим быть?
— Я не очень люблю теорию поколений, люди очень разные в том числе внутри одного поколения. Например, про зумеров говорят, что у них клиповое мышление и они не могут ни на чем сосредоточиться. Но я вижу их на хакатонах: 48 часов фантастической фокусировки, большинство взрослых людей так не умеют. Штампы про поколения часто мешают.
Но чем моложе ребята, тем больше их интересуют смыслы, а не деньги. Там такой майндсет: «Если я буду зарабатывать больше, занимаясь тем, что меня раздражает и кажется мне бессмысленным, эти деньги уйдут на психотерапевта».
— Такой майндсет может привести к трансформации экономики, бизнеса?
— Думаю, что нет. Во-первых, это страшно медленный процесс. Во-вторых, с возрастом многое меняется. В какой-то момент смыслы упираются в то, что тебе срочно нужна ипотека, а твоему ребенку — дорогие лекарства. Вдруг оказывается, что вес денег в принятии решений стал гораздо больше.
Я более чем уверен, что новые поколения, которые сейчас очень озабочены смыслами, на многое посмотрят совершенно по-другому, когда им будет за 40.
CTO неизвестно где и браузер вместо человека
— На какую вообще перспективу сейчас можно планировать свою карьеру? Например, в том же IT.
— Смотря о какой карьере идет речь. Допустим, ты понимаешь, что не хочешь всю жизнь заниматься одним и тем же и в итоге стать, условно, senior-разработчиком 20-го грейда. А хочешь расти как человек, который сначала руководит группой, потом отделом, через 10 лет становится CTO бизнес-юнита, затем техническим директором компании.
Это нормальная траектория, и ты можешь по ней спокойно идти. Только ты понятия не имеешь, чем будет заниматься эта компания, когда ты дорастешь до уровня СTO, и какие у нее будут бизнес-юниты.
— Как может выглядеть штат крупной IT-компании через 10-15 лет? Останется ли вообще штат как таковой?
— Трудно сказать. Недавно один из топ-менеджеров Intel заметил, что благодаря развитию технологий через несколько лет появятся стартапы-единороги, в которых будут работать по два-три человека. В больших компаниях такого, наверное, не произойдет. В отличие от стартапов, которые тестируют решения, в крупных компаниях велика доля продуктовой разработки. И в ней всегда занято больше людей, чем на стадии тиражирования и эксплуатации.
Тем не менее я ожидаю, что рост численности компаний сильно замедлится благодаря современным алгоритмам. Хотя рост компаний самих по себе совершенно не обязан замедляться. Все больше продукции и стоимости будут производить все меньшее количество людей.
— Что тогда произойдет со средним классом? Он вымрет?
— Он трансформируется во что-то другое. Работу вроде сверки документов в бухгалтерии крупного банка можно алгоритмизировать за полгода. Или возьмем, к примеру, переводчиков. Понятно, что личный переводчик министра иностранных дел или тот, кто хорошо переводит худлит, без работы не останутся. Но для многих задач можно просто использовать функцию перевода в браузере.
То же самое с креативными профессиями. Примерно век назад произошла технологическая революция, появилась звукозапись и звуковое кино. Среди музыкантов в США даже возникло движение «Лига защиты музыки», которое боролось со звукозаписью.
Но в итоге музыка не умерла. Хорошие музыканты стали получать еще больше денег за счет продажи пластинок. А вот таперы, которые сопровождали живой музыкой немое кино и были самой массовой музыкальной профессией, вымерли.
К сожалению, в любой профессии есть свои таперы. И какая-то их часть будет вынуждена искать себе другой заработок.