Иван Дроботов, 24 года,
выпускник РАНХиГС, проводит акции за раздельный сбор отходов, выходит на пикеты, в Шиесе изучал ситуацию с экопротестами местных жителей:
Я определенно осознанней, чем мои родители. Однако и у них, и почти у всех наших сограждан есть базовое смутное понимание, что «экология это важно» — и все чаще это понимание выливается в какие-то действия. И по социологическим опросам, и по личному общению с людьми я вижу, что экологическая повестка для них становится важнее, и они все больше хотят принимать участие в позитивных изменениях. Мои родители, например, начали собирать и сдавать батарейки.
Я не эколог по образованию, хорошо разбираюсь только в теме обращения с отходами. Свалки — это обширные территории, выведенные из хозяйственного оборота, и большие территории вокруг них, где и вырастить что-то съедобное нельзя, и жить некомфортно. Еще свалки выделяют свалочный газ. Иногда горят. Если свалка не оборудована как следует, фильтрат с нее попадает в подземные воды и отравляет близлежащие источники воды. Это просто куча ресурсов, которые могли бы вернуться в экономику, но вместо этого выброшены, собственно, на свалку.
Также, на мой взгляд, действительно важна проблема изменения климата. В России она не считается столь актуальной — мол, если у нас станет чуть потеплее, то и хорошо, а морем зальет кого-нибудь еще. Но важно понимать, что изменение климата может выразиться не только в потеплении, и что мы сильно зависим от мировой экономики. 17% ВВП Россия получает от международных сделок; множества потребительских товаров, продуктов, лекарств, технологий, станков в России просто нет. Пострадают другие страны — неизбежно пострадаем и мы. Изменение климата — проблема всех, кто живет на этой планете, поэтому всем ее и решать.
Пока экосистемы деградируют, мы, как общество, теряем возможности для развития в будущем, много денег и, что важнее, здоровье и годы жизни людей. С каждым днем промедления мы теряем еще больше. Подождем еще немного — и потребуются невероятные усилия (и опять же деньги), чтобы остановить разрушение природы. Экология сегодня — та сфера, где малое действие может стократно окупиться и спасти жизни, но это действие чертовски нужно прямо сейчас.
Аршак Макичян, 25 лет,
скрипач, выпускник Московской консерватории, выходит на пикеты, в 2019 году вместе с Гретой Тунберг участвовал в конференции ООН:
Я учился в консерватории, я скрипач. Больше года назад я случайно узнал про забастовки за климат, меня эта тема заинтересовала. До этого я практически ничего про это не знал, но уже менял свои экологические привычки — отказался от пластика, стал вегетарианцем.
Но скоро я понял, что просто меняя свои привычки, не получится предотвратить что-то ужасное. Я начал злиться на близких, потому что они не меняли свои привычки так быстро, как я бы хотел. Потом я пришел в выводу, что да, я живу в России, и тут к подобным вещам немного по-другому относятся. Понял, что я тоже могу попробовать что-то сделать, и начал читать про одиночные пикеты.
Невозможно при нынешней системе вещей жить так, чтобы не вредить природе. Я стараюсь не ездить на машинах, но я все равно езжу на метро. А у нас энергетика не зеленая. Сколько не старайся себя ограничивать, не сможешь не вредить планете. Поэтому нам нужны изменения на государственном уровне.
Когда я начинал выходить на пикеты, тема климата практически не обсуждалась в России. Я много читал про климат и экологию, но все в основном было на английском. Сложно жить в обществе, которое не понимает, что происходит что-то важное. Было ощущение, что Россия с другой планеты, пока в Европе каждую пятницу сотни тысяч людей выходили на акции протеста, менялись законы.
В Европе вопросы глобального изменения климата обсуждаются в школе. Например, Грета Тунберг узнала про эти проблемы в школе. А у нас молодые люди не знают, что их будущему что-то угрожает. Основная цель климатического движения — повышение осведомленности о последствиях и угрозах климатического кризиса. Активизм — это когда ты сам чему-то учишься и делишься своими знаниями с другими.
Есть много теорий, кто стоит за Гретой и как такое огромное движение появилось всего за один год. Ответ на этот вопрос очевиден. Молодое поколение научилось коммуницировать намного быстрее. Мы намного быстрее меняемся. Темпы жизни ускоряются. Сегодня ты можешь написать один твит, и за несколько часов его увидят миллионы. У молодежи больше возможностей и больше свободного времени, чтобы задумываться о будущем.
Андрей Руднев, 23 года,
студент Уральского федерального университета, возглавляет Ассоциацию «зеленых» вузов России и движение «Делай»:
Экологическими проектами начал заниматься в школе благодаря учительнице по биологии. Будучи студентом я съездил на северный полюс по программе для одаренных школьников. Потом начал ездить волонтером по заповедникам, организовал отряд на базе своей учебной группы. Мы были в Мурманске, на Ямале, в Кабардино-Балкарии. С этого моя деятельность и началась.
Сейчас молодежь более осознанно относится к окружающей среде, к природоохранной деятельности. Эта деятельность не для галочки, она исходит от души. Перформансы, новый дизайн — это модно в хорошем смысле. Природоохранную деятельность делают модной. Приходит осознание того, что это реально круто, молодежно и прикольно — а еще это спасает нашу планету.
Я считаю, что надо подходить к этому с позитивной точки зрения. Если нас что-то коробит, лучше думать о том, как мы можем все это исправить, а не жаловаться на то, что все равно все отходы везут в одну кучу. Не понимаю, почему этот миф звучит из всех уголков России?! Именно в молодежи я вижу ту силу, которая готова сказать: да, у нас все плохо, но я готов это исправить.
Сейчас все активно поддерживают экологические инициативы, поэтому доказывать их необходимость не приходится. Все туда тянутся и на нас не смотрят как на фриков. Проблема есть в том, что проектов насколько много, что не успеваешь за всем уследить и во всем поучаствовать.
Когда я думал о своем будущем после ассоциации, появилась ответственность, что надо всю эту молодежь объединить под большим лозунгом, направленном на позитивные изменения. Молодежь — это драйвер, который может привести нашу страну к подъему.
Люба Самылова, 20 лет,
студентка Московского городского педагогического университета, климатическая активистка, участвует в пикетах:
Как-то обнаружила приглашение «Гринпис» на лекцию про пищевые отходы. Не знаю почему, но я пошла. Открыла для себя много нового: например, что такое РСО и как компостировать пищевые отходы — я росла в больших городах, где все скидывалось в одно ведро.
Моя мама меня довольно активно поддерживает. Она помогала организовывать Fridays for future, потому что у нее есть опыт взаимодействия с органами власти, ей не сложно отнести уведомление в мэрию. Она придерживается такого же образа жизни как и я — разделяет отходы, веганит.
Свои знания я беру из соцсетей. Если хочу изучить вопрос подробнее, то гуглю на английском, пытаюсь найти научные статьи, публикации в СМИ. В моем инфополе много климатических новостей и всего, что связано с правами человека. И возникают тревожность и ощущение, что ты уже ничего не изменишь. Но надо выходить из этого состояния. Есть группы по снятию экотревожности. Я познакомилась с психологом оттуда, у нас были две онлайн-сессии — мне это помогало.
А вот ощущения ответственности за свой двор, свой район у меня нет. Меня больше интересуют глобальные вещи в контексте города, страны и планеты. Но если ты ничего не делаешь на уровне своего двора, то сложно говорить об ответственности. Есть вещи, которые я могу делать сама, например раздельно собирать отходы, но я не могу заставить соседей поступать так же. Думаю, каждый определяет границы сам. Я стараюсь следить в первую очередь за собой.
Альбина Ниазбаева, 20 лет,
студентка МГУ, основала «ЭкоГильдию» в МГУ, руководит проектом GreenUniverMos, получила премию Правительства Москвы по экологии:
Я считаю, что главное орудие эколога сейчас — просвещение и личное участие. Мы выходим на улицы, помогаем другим. Первое, что нужно сделать на пути к идеальному миру, — это институциализировать различные инициативы. Важен именно комплекс. Если мы будем собирать мусор, но выпускать много машин, ничего хорошего не получится. Мы спасем себя от одних болезней, но у нас будут поражены дыхательные пути.
У меня неплохая академическая база, поэтому первый порыв — научить людей правильной экологии. Экологизация раньше была непопулярна, но гринвошинг был. Хотелось показать людям, что экология логична и думать о ней несложно. Хочется, чтобы это тысячелетие было посвящено экологии, чтобы она встала рядом со здравоохранением, спортом, социальной деятельностью.
Когда мы начинали заниматься активизмом, ребята в моей команда смотрели в основном за рубеж, хотели уехать на стажировку или уже проходили стажировку в другой стране. Потому что в Европе и Америке эта повестка гремела на тот момент уже лет пять.
Родители — один из больших стопперов молодежных экоорганизаций. Я не одну девочку утешала, после того как ее мама выкинула долго копившиеся крышечки от бутылок. Конфликтность бывает в 80%. Бабушки, наоборот, принимают все хорошо, их проще подбить на всякие субботники, потому что это у них есть в культуре. У поколения наших родителей, которые получили доступ к неограниченному пластику, к обществу потребления, не просто ломаются шаблоны — есть ощущение, что ты у ребенка забираешь любимую игрушку, когда пытаешься объяснить, что эту бутылку можно вымыть и сдать на переработку.
Государственная повестка сейчас имеет потрясающий эффект — два года назад перед нами закрывали двери, а сейчас нас ждут везде с распростертыми объятиями.