Об авторе: Александр Чулок — российский прогнозист, международный эксперт Программы развития ООН по форсайту, д.э.н., директор Центра научно-технологического прогнозирования ИСИЭЗ НИУ ВШЭ. Специалист в области технологических трендов, прогнозов и форсайта.
Долгосрочная игра в будущее
Для многих развитых стран прогноз на 30–40 лет не футурология, а практически инвестиционные планы. Горизонт 2050 года все чаще появляется в мировых форсайтах и прогнозах. Экономисты все чаще вспоминают о больших циклах Кондратьева, обсуждая начало новой волны до 2060–2070 годов. Когда мы выстраиваем долгосрочные стратегии, то обычно отталкиваемся от жизненного цикла объекта прогнозирования, то есть от того, насколько быстро меняются процессы в экономике, обществе, науке и технологиях. В последние 10–15 лет основным горизонтом был 2030 год. Сейчас точка сборки — это 2045–2050 годы. Многие процессы, которые уже сейчас надо контролировать, имеют долгосрочный эффект. Это изменение климата, проектирование городов, повышение готовности общества к различным рискам — от природных до техногенных, перестройка промышленности и экономики на новую технологическую базу. Поэтому страны, которые выстраивают такую долгосрочную игру в будущее, хотят понимать контуры того, что может произойти. Скорости распространения технологий, принятия решений и появления новых рынков резко возросли. Если раньше технология могла интегрироваться в нашу жизнь десятилетиями, то сейчас это могут быть дни — взять хотя бы ChatGPT, нейросети или победоносное шествие Pokémon GO несколько лет назад.
Чтобы быть успешными и конкурентоспособными во временном периоде 2030–2050 годов, принимать решения нужно уже буквально в ближайшие годы. То есть закладка фундамента для места под солнцем в 2053 году будет происходить в ближайшие три—пять лет. Неудивительно, что многие страны, включая Китай, США, Францию, Германию, организуют целые министерства и ведомства для управления технологиями будущего — ИИ, квантовыми компьютерами, облачными научно-исследовательскими системами, новыми видами энергии, биотехнологиями, технологиями терраформирования, освоения Мирового океана и космоса.
Мы хотим понять, что происходит и что будет происходить. Человечество действительно входит в эпоху сильной турбулентности, когда факторы быстро меняются и лицам, принимающим решения, нужна игра в одно касание. Не получится долго обрабатывать материалы, годами проводить исследования, ждать результатов. Принимать решения придется практически в режиме реального времени. И, конечно, спрос на новый тип аналитики диктует появление новых концепций того, как работать с будущим.
В последние полгода мы видим у российского бизнеса бурный рост спроса на знания о долгосрочных трендах. Он есть и у частных компаний, и у государственных, и у крупных, и у небольших, из абсолютно разных сфер. Компании, не сговариваясь, говорят: «С настоящим ростом эффективности, управлением расходами, тайм-менеджментом, командообразованием мы уже как-то научились работать. Но, инвестируя в текущие задачи, мы забыли смотреть в будущее». И это признают не только государственные игроки, которые обязаны делать программы инновационного развития, — это запрос и от частного бизнеса. Они просят не рассказывать им про сегодня и даже про завтра, а просят рассказать про послезавтра и послепослезавтра.
Мне кажется, это исторический, поворотный момент, потому что принято считать, что российский бизнес не интересуется инновациями и наукой, не вкладывает в будущее. Однако такой разворот подтверждают и эмпирические данные. В прошлом году вместе с Ассоциацией менеджеров мы проводили опрос с участием более 240 компаний и выясняли, какие главные угрозы для развития бизнеса они видят на горизонте пяти лет. Около 69% утверждают, что инновационное отставание и утрата понимания, что происходит в мировой научной повестке, — серьезная угроза для их развития. То есть компании понимают, что им нужен вклад в будущее.
Что планируют другие страны
Китай к 2050 году планирует стать «современной социалистической страной» и ставит колоссальные по своим масштабам цели, в том числе по построению экологической цивилизации и общества, устойчивого к изменению климата. Он декларирует, что стремится развивать зеленые инновации и стать самым крупным в мире инвестором, производителем, потребителем и экспортером зеленой энергии.
Для последовательного осуществления этих амбициозных планов руководство страны выделило пять направлений: экономика, инновации, зеленое развитие, знания и культура. Последней отведена особая роль — обеспечить рост «мягкой силы» Китая для продвижения принципов взгляда на мир как на «гармоничный, но другой» и вовлечения все большего количества жителей Земли, разделяющих ценности Китая о жизни «разных наций в гармонии». А для правительства страны одна из ключевых задач — обеспечить экономический рост без нагрузки на природу и экологию, что существенно отличается от старого подхода, который допускал достижение прогресса любой ценой.
Согласно долгосрочной стратегии США, они планируют стать углеродно нейтральными по объему выбросов парниковых газов к 2050 году. Во многом это должно быть осуществлено благодаря развитию возобновляемой энергетики, электрификации, повышению операционной эффективности, освоению чистых видов топлива, включая водород, и развитию систем улавливания углерода. Амбиции страны этим не ограничиваются. В открытом доступе существует документ Национального совета по разведке США, обозначающий глобальные тренды до 2040 года. В нем рассматриваются разные сценарии мирового развития: от ренессанса демократии до климатической катастрофы. Ключевыми акторами, как правило, выступают США, Китай, Россия и ЕС.
Германия к 2045 году планирует обеспечить устойчивые и нейтральные к климату технологии, оставаясь при этом конкурентоспособной на мировом уровне. Еще одна задача — активизация освоения космоса и защита использования космического и морского пространства. Не обошли они стороной и общество. Оно, по мнению немецких специалистов, должно быть безопасным, равным по возможностям и способным противостоять гибридным угрозам.
У Южной Кореи есть программа «4.0. На пути к технологической революции». Одной из задач они видят не просто технологическое развитие и цифровизацию, как многие другие страны, но и повышение устойчивости общества к возникающим рискам. Инвестиции на развитие современных технологий составят $53 млрд. Более того, Южная Корея уже назначила ответственного — компанию Samsung, которая продемонстрировала всему миру свою успешность. Это разумное решение — намного эффективнее доверить выполнение плана успешно работающей компании с огромным опытом внедрения инноваций и большими бюджетами на исследования и разработки. Также Южная Корея поставила задачу к 2030 году получить как минимум десять углеродно нейтральных городов. И поставить на коммерческий поток летающие такси.
У Японии есть научно-технологический форсайт до 2050 года, который говорит о построении общества 5.0, где одна из ключевых характеристик — это увеличение средней продолжительности жизни до 120 лет. Всего же японские ученые выделили более 800 различных технологий, освоение которых распределено по времени и восьми ключевым направлениям научно-технологического развития, среди которых биомониторинг и биоинжиниринг нового поколения для точной медицины, анализ на атомарном и молекулярном уровнях с использованием перспективных информационных технологий, продвинутые электронные и квантовые устройства, революционные для ИКТ, технологии мониторинга, оценки и прогнозирования природопользования.
Города будущего: «умные», чистые, креативные и инклюзивные
Города вполне могут оказаться точкой сборки технологий будущего. Через 30 лет многие из них действительно могут стать углеродно нейтральными. Будут и города с «умными» энерго- и транспортными системами, продвинутыми агротехнологиями. Создающие пространства и возможности для раскрытия творческого потенциала человека. Созданные на новых технологиях и принципах строительства, включая здания с низким потреблением энергии. А вот проектировать такие мегаполисы, возможно, будут уже не люди-архитекторы, а нейросети, создавая сразу цифровую проекцию города в виртуальном мире.
Будут развиваться технологии в области биоэлектронных интерфейсов, которые позволяют связывать мозг человека и компьютер. Очень может быть, что через какое-то время мы будем оплачивать, например, проезд по радужной оболочке глаза, а силой мысли вызывать лифт или открывать двери. Хотя с развитием подобных технологий будут повышаться и риски кибератак и взломов. Если нейроинтерфейсы будут в обиходе, то вполне вероятно, что появятся и хакеры, способные взламывать мысли, от которых нужно будет ставить в нейрочип антивирус. Текущие успехи нейросетей в «угадывании» мыслей человека делают такие прогнозы вполне реальными.
Надеюсь, что город будущего будет с чистой, безопасной и бесплатной энергией. Так, сейчас снова встал вопрос о холодном термоядерном синтезе. В Китае, например, повысилось число публикаций по тематике «искусственное солнце».
Возможно, квантовые компьютеры в 2030 году станут обыденными для всех. Но они могут принести и большие риски, связанные с той же кибербезопасностью, потому что это будет судный день для шифрования в текущем виде. А значит, будут придуманы новые способы защиты информации. Поэтому можно с уверенностью сказать, что горожане 2053 года будут соблюдать в том числе и цифровую гигиену, связанную с контролем своих цифровых следов — или тем, что называется охраной своих личных данных. Может быть, каждый горожанин будет иметь по несколько разных цифровых аватаров на все случаи жизни.
Вечная жизнь, или движение к Человеку счастливому
Я надеюсь, что на горизонте 2053 года все-таки будет прорыв в медицинских технологиях. Например, футуролог, член экспертной панели прогноза научно-технологического развития России до 2030 года Хосе Луис Кордейро в своей книге «Смерть должна умереть» говорит, что к 2050 году человечество обретет бессмертие. А Илон Маск пообещал к 2050-му вывезти 1 млн человек на Марс. Думаю, что к 2053 году мы проверим, удалось ли этим двум выдающимся визионерам нашего времени выполнить свои обещания.
В любом случае в медицине сейчас наблюдается несколько важных трендов. Во-первых, это использование искусственного интеллекта и больших данных для моделирования различных видов лекарств (так называемый drug design). Человечество в основном подглядывало за природой — начиная от чашки Петри, когда изобрели пенициллин, и заканчивая биомимикрическими технологиями. Возможно, искусственный интеллект нам подскажет какие-то нестандартные интересные решения в борьбе с ключевыми социально значимыми заболеваниями. Сама природа тоже может быть оцифрована: начиная от математических моделей, позволяющих точно прогнозировать наступление катаклизмов (это один из приоритетов Японии до 2050 года), и заканчивая цифровой меткой на каждое растение, что позволит не только по-другому взглянуть на окружающий нас мир, но и всерьез задуматься о его кастомизации и изменении под нужды человечества.
Очень интересное направление — генетические и клеточные технологии, биоразлагаемые материалы. С их помощью станет возможным лечение многих болезней, а реабилитация с помощью нейроинтерфейсов позволит человеку силой мысли управлять протезами так же, как своими конечностями.
У врача будущего к 2053 году в помощниках будут искусственный интеллект и роботы. Решение все равно будет принимать человек, но, согласно нашему опросу, 35% респондентов (репрезентативная выборка от 18 до 65 лет) были бы готовы довериться роботу-хирургу.
Поскольку самое лучшее лечение — это профилактика, новые технологии помогут «схватывать» болезнь быстрее. Медицинские сервисы могут быть встроены в холодильник, ноутбук, ванную или другие элементы «умного» дома. В автомобильной отрасли можно найти разработки, которые отслеживают усталость, сердечный ритм водителя и позволяют избежать автокатастроф в случае, если с ним что-то произошло.
Есть технологии, которые с помощью компьютерного зрения помогают отследить, движется человек или нет, какой у него пульс, — это облегчает жизнь людей, ухаживающих за пожилыми или тяжелобольными родственниками. Через 30 лет эти технологии станут такими же привычными, как тонометр и глюкометр. В целом к 2053 году понятие «пожилой человек» должно трансформироваться. Благодаря нейроинтерфейсам, которые осуществляют профилактику нейродегенеративных заболеваний — Альцгеймера и Паркинсона, реабилитационной индустрии и гормональной терапии 80-летний человек вполне может быть бодр и духом, и телом и оставаться активным членом общества. И это большой вызов, потому что у молодежи главное преимущество — это возраст, и оно может оказаться не таким уж важным к 2053 году на фоне опытных и энергичных взрослых. В таком обществе, вероятно, резко повысится роль психологов, помогающих найти смыслы для долгой жизни и дать ответ на извечный вопрос «Что делать?». Возможно, что ключевым показателем для такого общества станет уровень счастья человека, который, как известно, только до определенной степени определяется деньгами.
Цифровое общество: на пути к экосистеме
Правда, правда и ничего, кроме правды. Проверка фактов и борьба с галлюцинирующими нейросетями и дипфейками может достичь своего апогея уже в ближайшие три—пять лет. А на горизонте 2050–2053 годов, возможно, цифровые модели человека начнут жить самостоятельной жизнью. Останется ли программист перспективной профессией или машины будут проектировать машины — большой вопрос. Однако текущий спрос на такие навыки колоссален. Уже скоро соискатели будут писать в резюме «уверенный пользователь нейросетей». Есть данные о том, что зарплата топового специалиста сейчас может достигать $20 млн в год, а к 2030-му такой навык станет таким же естественным, как сейчас печатание текста на компьютере или поиск информации в интернете.
Развитие виртуальных вселенных, миров и аватаров может вызвать беспрецедентные изменения в обществе. Человеческая психика практически не менялась за последние 100 лет, и с точки зрения антропологии 30 лет — это одна секунда. Однако технологии вполне способны трансформировать коммуникацию, отношения между людьми. Мы все знаем, что в интернете многие говорят то, чего не сказали бы в лицо, поэтому вполне возможно, что повсеместная цифровизация к 2053 году приведет к тому, что мы будем ярче и поляризованнее видеть проявления человеческих качеств.
Сегодня многие боятся цифрового неравенства, но не надо забывать, что неравенство было всегда, а цифровое неравенство, скорее всего, будет проще преодолеть, чем, например, экономическое. Цифровые социальные лифты могут оказаться доступнее, чем лифты в реальной жизни. На мой взгляд, именно «цифра» может позволить снизить уровень неравенства и входных барьеров в обществе. Возможно, цифровые технологии смогут сильно потеснить традиционные средства обмена, заменив, например, деньги на социальные и этические рейтинги или пройденные уровни в компьютерных играх.