Когда по миру прокатилась первая волна COVID-19 и десятки стран объявили локдаун, в СМИ и блогах публиковали почти апокалиптические кадры: опустевшие улицы, центральные площади, музеи и достопримечательности. По лесным дорогам свободно разгуливали олени и лоси, в города вернулись белки, а в венецианском Гранд Канале заметили дельфинов.
Пандемия коронавируса неизбежно закончится, но будущее городов без людей кажется все более вероятным: австралийский вирусолог Фрэнк Феннер предсказывал, что к следующему столетию человечество исчезнет с лица Земли в результате изменений климата и перенаселенности. К похожему выводу приходит и журналист Дэвид Уоллес-Уэллс в книге «Необитаемая земля. Жизнь после глобального потепления»: даже если повышение глобальной температуры остановится на два-три градуса по Цельсию, к 2100 году территории вокруг Экватора станут необитаемыми, а таким городам как Санкт-Петербург, Нью-Йорк и Амстердам грозит затопление.
Такая участь ждет множество городов по всему миру — по крайней мере, если мы не придумаем, как справиться с мировыми катаклизмами. А что ждет города, если решить их все же не получится?
Прогноз составлен на основе книги «Мир без нас» журналиста Алана Вейсмана.
Город без людей: 1 час — 10 дней
Нет людей — нет топлива. Нет топлива — значит, электростанции по всему миру перестают работать (кроме, конечно, станций на возобновляемых источниках, которые вырабатывают около 17% энергии в мире — однако без технического обслуживания ветрогенераторы и солнечные панели тоже рано или поздно придут в негодность). По всему миру выключается свет. Потеряв энергию, водяные насосы в метро, поддерживающие уровень грунтовых вод, отключаются, и подземные тоннели затапливает. 22 июня 2014 года из-за поломки насосов не работал целый отрезок Замоскворецкой линии московского метрополитена: пути мгновенно покрылись слоем мокрого песка и грунта. В отсутствии людей грунтовые воды быстро затопят все станции, что приведет к оползням и обрушениям зданий в крупнейших городах мира.
Через несколько дней перестанут работать башенные часы. Лондонский Биг Бен требует подзавода три раза в неделю, куранты Спасской башни — дважды в сутки. Бой часов будет мрачно возвещать хаос: домашние животные и птицы, вырвавшись на волю в поисках пропитания, станут жертвами койотов, волков, лисиц и медведей, которые придут в города с той же целью. Из питомцев, прирученных человеком выживут только сильнейшие, а также те, что получали специальную тренировку — полицейские собаки, например.
Однако худшие катастрофы еще впереди. Через десять дней после прекращения обслуживания 443 ядерных реактора по всему миру выйдут из аварийного режима и без работы охладительных механизмов начнут плавиться. Во многих местах по всему миру последствия будут сравнимы с Фукусимой или Чернобылем.
1 месяц — 6 месяцев
Стихийные бедствия начинают разрушать города. Пожары стремительно уничтожают деревянные сооружения: в течение ближайших десятилетий не останется ни одного. Тем, что не сгорят, грозит гниение.
В отсутствии систем отвода воды, в некоторых прибрежных городах — Роттердам, Вашингтон и Санкт-Петербург и другие — начинается подтопление.
В течение нескольких месяцев падальщики убирают кости, оставшиеся от мертвых животных, остальные остаются в земле.
От недостатка отопления помещения начнут замерзать. В результате вымирают тараканы и другие домашние насекомые.
1 год без людей — 10 лет
Мох постепенно захватывает опустевшие дороги. Растения пробиваются через трещины в камне и бетоне, как это происходит в заброшенных домах Припяти; постепенно разрастающаяся корневая система повреждает фундамент, и в перспективе некоторые из блочных и каменных домов рухнут. Первыми, однако, пострадают стеклянные и металлические конструкции: первые потрескаются и лопнут, вторые покроются ржавчиной и разрушатся со временем. Самыми прочными окажутся каменные сооружения: вероятно, они простоят не одно столетие, прежде чем их окончательно не снесет ветер или не унесет течением новых рек.
Представление о том, что будет происходить с городами без людей, дают не только заброшенные поселения современности вроде Припяти, но и данные археологов. Так, в 2018 году в джунглях Гватемалы с помощью лазерного излучения исследователям удалось обнаружить целый мегаполис майя, ранее не известный историкам. По их подсчетам, в городе могли проживать несколько миллионов человек: в нем имелись разветвленная транспортная сеть, участки культивируемой земли и несколько крупных площадей.
Через десять лет проникающий из заполненных водой подземных тоннелей метан начнет вырываться на поверхность и проникать в здания. Периодически этот метан взрывается, причиняя колоссальный ущерб и без того аварийным сооружениям.
Дамбы по всему миру рушатся, приводя к катастрофическим наводнениям.
25 — 30 лет без людей
Пластик и резина, смытые в море, образуют гигантские плавучие острова мусора, похожие на Большое тихоокеанское мусорное пятно. Потенциально самая первая бутылка, сделанная из пластика около 1960 года, не разложится еще в течение сотен лет.
Бетонные конструкции под воздействием растений, холода и ветра начнут разрушаться. Небоскребы постепенно исчезнут из городского ландшафта, в том числе самые известные: Эйфелева башня и Эмпайр-стейт-билдинг рухнут примерно через 150 лет после исчезновения людей.
Потеряв питание, спутники Земли медленно падают на землю. Одни сгорают в атмосфере, другие врезаются в Землю и вызывают многочисленные пожары.
Несмотря на то, что выбросы углекислого газа прекратились, глобальная температура в течение 40 лет вырастет еще на 1 °C. Однако экосистема уже начнет восстанавливаться.
100 лет — 200 лет без людей
В Северном полушарии начинается похолодание, города погребены под слоями снега.
Животные возвращаются в Зоны отчуждения вокруг взорвавшихся ядерных реакторов.
Растения и деревья перерабатывают излишний углекислый газ в атмосфере.
500 лет без людей
Последний пластиковый пакет окончательно разложился. Растительность покрывает всю территорию земного шара, примерно на том же уровне, что 10 тыс. лет назад.
Последними не разложившимися материалами станут радиоактивные отходы, керамика и бронза.
Почему это важно?
Ответ очевиден: с началом эпохи антропоцена (одни исследователи относят его к неолитической революции, т.е. перехода от охоты и собирательства к животноводству, другие — к индустриальной революции или к бомбардировкам Хиросимы и Нагасаки) человечество оказало решающее воздействие на облик планеты. Согласно исследованию ученых из Оксфордского университета, а также Университетов Квинсленда, Санта Фе и Стэнфордского университета, с начала эпохи Великих географических открытий в мире не осталось экосистем, на которые так или иначе не повлиял бы человек. Нам очень трудно представить себе естественную эволюцию без такого воздействия. И в этом заключается ирония экономического развития человечества как такового: считая рационалистический подход к использованию природных ресурсов «реалистичным», мы сыграли с собой дурную шутку. Французский философ и антрополог Бруно Латур в книге «Где приземлиться?» пишет:
«Как можно считать «реалистичным» проект модернизации, который вот уже двести лет как «забыл» о возможности реакции Земного шара на действия человека? <...> Как можно считать «эффективными» технологические системы, рассчитанные максимум на несколько десятилетий?»
Далее он подчеркивает, что рационализм в экономике усилил вероятность глобальной климатической катастрофы и деградации человечества.
В конечном счете, мир без людей — это мир, отомстивший за столетия загрязнения и медленно восстанавливающийся от воздействия человека. И если картины апокалиптических городов нас чему-то и учат, то это тому, что предотвратить этот грустный сценарий можно и нужно — и чем быстрее, тем лучше.