Что прокторинг представляет собой сегодня
Об экспертах:
- Валерий Григорьев, лауреат Премии Президента РФ в области образования, кандидат технических наук, ведущий научный сотрудник Центра экономики непрерывного образования РАНХиГС.
- Светлана Новикова, социолог, младший научный сотрудник Центра экономики непрерывного образования РАНХиГС.
Прокторинг — это процедура контроля за ходом дистанционного испытания (в английском языке «proctor» — это наблюдатель на экзаменах в вузе).
Это понятие уже достаточно хорошо знакомо не только экспертам. Но как он обеспечивается на самом деле и какой ценой? Необходима ли нам такая тотальная система контроля?
Исследователи выделяют следующие прокторинговые системы.
- Пассивный мониторинг программного обеспечения на компьютерах экзаменуемых.
Он осуществляется путем отслеживания приложений, с которыми работают учащиеся на своих ПК, и переключений на другие сервисы во время экзамена.
- Активное ограничение ПО на компьютерах учеников.
Например, с помощью приложения «Блокировка браузера» закрывается доступ к другим приложениям во время экзаменов.
- Пассивное видеонаблюдение с помощью ПО, которое обращается к веб-камере студентов для непосредственной фиксации всех действий.
Так, онлайн-контроль происходит без экзаменатора, без участия человека. Записываются видео и звук, автоматически выявляется подозрительное поведение человека и фиксируются нарушения. За грубое несоблюдение правил (подмена экзаменуемого, копирование заданий) программа автоматически блокирует доступ к системе.
- Активное видеонаблюдение.
Реализуется аналогично пассивному, но с добавлением мониторинга в режиме реального времени. Один проктор (наблюдатель) может следить за несколькими учащимися одновременно.
Ограничения и последствия онлайн-прокторинга
Возможности прокторинга ограничены, что иногда вынуждает изменять процедуры многих экзаменов и усложнять их техническое оснащение.
Так, осуществление онлайн-контроля предполагает упрощение заданий экзамена. Это связано с сокращением времени на обдумывание ответов и соблюдением ряда ограничительных мер. Также не все экзамены возможно осуществлять в дистанционном формате.
Согласно апрельскому опросу НКО Educause, главными проблемами, с которыми сталкиваются образовательные учреждения во время внедрения прокторинговых систем, являются стоимость онлайн-контроля (58% респондентов), а также обеспечение конфиденциальности данных учащихся (51%).
Казалось бы, пандемия предоставила прекрасный шанс «переключить» образование на дистанционный формат, но именно вынужденный форсированный перевод процесса в онлайн выявил неподготовленность к этому преподавателей, учащихся, всей системы образования в целом. Он же позволил акцентировать внимание на связанных с этим проблемах, одной из которых является сама оценка.
Кто выступает против онлайн-прокторинга и почему
В некоторых университетах отказываются использовать прокторинговые системы из-за дороговизны процедуры. В России, например, рынок онлайн-прокторинга вообще не развит: на прокторинг вузы выделяют только около 5% своих расходов на онлайн-образование. Также многие эксперты отмечают, что эта технология не является полноценной заменой классической процедуры экзамена. Так, в связи с пандемией коронавируса руководство многих университетов стремилось отсрочить курсы и итоговые экзамены для дальнейшего возобновления процесса обучения в традиционном формате.
Такого же мнения часто придерживаются и сами учащиеся. К примеру, в Техасском технологическом университете (США) студенты негативно отнеслись к введению прокторинга, который воспринимался ими как вторжение «большого брата» в личную жизнь. Учащиеся университета Тилбурга (Нидерланды) создали петицию, призывающую отменить использование прокторинговых систем.
Чем внедрение прокторинга напоминает компьютеризацию шахмат
Любопытно, что проблема имеет место в совершенно, казалось бы, не родственной деятельности, а именно — игре в шахматы. И там можно считать, ситуация уже подходит к своему логическому завершению: внедрение разных программ против читинга (или «читерства»), т.е. мошенничества, приводит к изменению классических шахмат.
Началось все в конце XX века: сначала компьютер победил чемпиона мира Гарри Каспарова в блиц, потом обыграл его в одной из партий матча в классические шахматы, и наконец, выиграл сам матч. Само по себе это было бы не страшно, но параллельно практически линейно снижалась стоимость владения шахматным помощником за счет общего развития ИТ.
С тех пор любой человек, который умеет ходить фигурами и записывать ходы, может обыграть очень сильного гроссмейстера, если у него в доступе будет компьютер с установленной программой.
Таким образом, компьютерные технологии предоставили новичкам новые возможности для читинга — пользования программами во время игры и обращения за советом к профессионалу или просто человеку, имеющему доступ к компьютерным сервисам.
В ответ начали появляться различные модификации классических шахмат. К примеру, шахматы Фишера-960, шахматы с выбранной случайной расстановкой фигур, которые не предоставляют игрокам возможности использовать заученные ходы в начальной части партии. В итоге было создано множество радикальных модификаций классических шахмат, которые фактически представляют собой уже новые игры с сохранением только внешнего вида и основных принципов (к примеру, гексагональные шахматы Глинского, шахматы Капабланки).
Самих же турниров по классическим шахматам проводится все меньше. Так, согласно статистике сайта «Результаты шахматных турниров» (РШТ), в марте 2020 года в России состоялись 175 шахматных турниров, из которых «классика» составила только 38 состязаний, остальное — рапид (в большей степени) и блиц.
В итоге статус-кво в шахматах сейчас таков.
- В штатном режиме развиваются шахматы «для души», когда участники не преследуют каких-либо финансовых или других выгод, а играют ради удовольствия.
- Продолжается интенсивный уход средних и сильных шахматистов в быстрые шахматы (рапид или блиц), когда помощь компьютера становится невозможной или неэффективной. В эту категорию попадает подавляющее большинство коммерческих турниров.
- Проводится ограниченное количество турниров со специальными античитинговыми мероприятиями.
Если применить «шахматные» выводы к образованию, то напрашивается почти полная аналогия. Реально применимы лишь четыре сценария использования онлайн-режима оценивания:
- «для себя», когда испытуемый сам заинтересован в объективной оценке своих знаний и умений, а использование прокторинга лишено смысла (аналог любительских шахмат);
- переход на быстрые тесты с неминуемо вытекающим отсюда кардинальным упрощением заданий (аналог рапида или блица);
- проведение оценивания только в специально оборудованном центре, где уже теоретически возможно гарантировать честность, но сложнее избежать коррупционных рисков (аналог турниров высокого уровня). Говорить о массовости онлайн-тестирования здесь можно только с большой долей условности;
- наконец, в образовании есть еще один сценарий, отсутствующий в шахматах, а именно — использование независимой онлайн-оценки в нишевом сегменте трудоустройства, когда сам по себе подтверждающий документ не является исчерпывающим доказательством владения компетенцией. В данном случае обманывать отчасти бессмысленно, поскольку все равно придется доказывать неслучайность успешного прохождения теста.
Но ставить вопрос о качестве прокторинга в целом преждевременно, так как процесс оценки в онлайн-режиме меняет в принципе подход к оценке и к ее процедурам. К тому же в связи с переходом на дистанционный формат обучения многие студенты находятся в состоянии стресса и беспокойства, и дополнительный контроль может только навредить.
Прокторинговые системы особенно эффективны в рамках корпоративного обучения, когда нужно охватить большое число экзаменуемых, находящихся, например, в разных уголках страны и мира, или же когда крупной компании необходимо провести оценку большого числа своих сотрудников.
Таким образом, возможности применения онлайн-оценивания действительно ограничены, и можно предполагать, что в самое ближайшее время статус-кво онлайн-тестирования будет сильно изменен.