13 трендов биоэкономики: что ждет людей, бизнес и науку в ближайшие годы

В 2019 году государство, общество и бизнес уделяли больше внимания этическим и экологическим вопросам. Казалось, что этот тренд станет доминирующим в ближайшие годы. Объем биоэкономики к 2025 году должен был составить почти 8 трлн долларов. Но всего за несколько первых месяцев 2020 года два события бросили вызов всем привычным дискуссиям и развилкам современности. Пандемия коронавируса и обвал цен на нефть — два джокера, которые ставят под вопрос все предыдущие прогнозы и предположения.

1. Новые модели потребления: будут трансформироваться в сторону большей рациональности и прагматичности в выборе продуктов питания, личного автотранспорта или путешествий за границу. По крайней мере на ближайшие несколько лет вернется суверенитет производителя: именно он будет решать, что и как ему производить, и покупателю будет сложнее навязывать свои условия.

Доля расходов на здоровое питание и фармацевтические продукты скорее всего вырастет. Возможно возвращение к концепции «еда как топливо» в противовес гедонистическим мотивам «еды как искусства» прошлых лет. Изменится спрос на электромобили, которые в текущих условиях могут оказаться не столь привлекательными по сравнению с традиционными. Неоднозначная судьба ждет экономику совместного потребления — боязнь скопления людей может сохраниться как психологическая травма общества еще несколько лет, зато отработанные цифровые модели сетевого взаимодействия, наоборот, будут пользоваться большим спросом.

2. Экономический спад и резкое увеличение численности безработных по самым оптимистичным прогнозным оценкам сохранятся ближайшие 2 года. Восстановление мировой экономики будет проходить неравномерно как по странам, так и по отдельным секторам. Спрос на биоэкономику будет зависеть от скорости и масштабов этих восстановительных процессов.

Общее обеднение населения и компаний вряд ли приведут к росту спроса на продукты и услуги биоэкономики, которые до кризиса не успели выйти на более конкурентные цены по сравнению с традиционными аналогами. С другой стороны, оказавшиеся без работы люди в процессе восстановления мировой экономической системы могут найти работу уже в новых отраслях биоэкономики, таких как агропромышленный комплекс 2.0.

3. Трансформации в энергетическом секторе будут неизбежны под воздействием колебаний цен на нефть и климатических политик стран. Некоторые из них, в первую очередь европейские, практически завершили переход к низкоуглеродной экономике. В других странах, в том числе в России, традиционные источники энергии до сих пор доминируют. Станет ли биотопливо ключевым источником энергии, как прогнозировали мировые биотопливные ассоциации в начале 2019 года, большой вопрос. По крайне мере на горизонте 2025 года, особенно с учетом переориентации агропромышленного сектора на удовлетворение первоочередных потребностей населения в еде.

4. Переход от этических и экологических приоритетов к принципам рациональности, эффективности и прагматизма как со стороны потребителя, так и производителя в краткосрочной перспективе. Однако в среднесрочной перспективе 5-7 лет человечество, особенно молодое поколение, вновь вернется к осознанию необходимости поддерживать тренд на интеграцию с природой, но уже на новом уровне.

5. Переход от «зеленого» и «умного» к «эффективному» — главный вектор развития биоэкономики на ближайшее десятилетие. Уверенный рост сегментов (как промежуточных, так и конечных), связанных с биотехнологиями, таких как лаки, краски, клеи, упаковка, новые материалы, продовольствие, должен будет выстоять в новых условиях ведения конкурентной борьбы. Если в конце 2019 года многие компании заявляли, что первоочередной целью для них является не прибыль, а прозрачность ведения бизнеса, вопросы этики и ответственного поведения, то оказавшись на грани вымирания, бизнес может вернуться к истокам дикого капитализма, когда ключевыми факторами конкурентоспособности были цена и качество продукции.

6. Увеличение расходов на здоровье создает значимые ниши для биокономики — Life Science (науки о жизни), агропромышленный комплекс, фармацевтическая индустрия. Глобальный тренд «human enhancement» (улучшение человека), который многие годы выступал мощным драйвером развития биотехнологий, скорее всего сделает пит стоп на «human survival» (выживание человека). Широкое развитие получат направления, связанные с лечением заболеваний, вызванных неправильным питанием и сокращением биоразнообразия. Возможны отдельные прорывы в сфере нейроинтерфейсов, позволяющих связать напрямую мозг человека и компьютер, — такие технологии уже активно тестируется в России и мире, и согласно Прогнозу научно-технологического развития России на период до 2030 года (входит в топ-5 мировых прогнозов, по версии ОЭСР), могут стать подрывными инновациями уже к 2025-2030 годам.

7. Замедление био- и эко- инфраструктурных проектов будет вызвано сложностью получить длинные деньги под низкие проценты и может привести к накопленным негативным инфраструктурным эффектам для биоэкономики. Незаконченные «долгострои» — заводы по переработке биомассы и отходов, внедрение цифровых технологий, сети станций питания электромобилей — рискуют оказаться вне времени: облик будущего, производственные цепочки и спрос уже не будут прежними после кризиса. Без налаженной и эффективно работающей инфраструктуры биоэкономический рост невозможен.

8. Глобальные изменения логистических и производственных цепочек. Многие участники биоэкономической трансформации долгое время встраивались в уже существующие цепочки, часто выступая в роли подрывных инноваторов или опираясь на спрос со стороны экологически ответственного потребителя. Без дополнительных стимулов биоэкономика может откатиться назад.

Так и не пройдя своеобразную «точку безубыточности» без дополнительных стимулов биоэкономика может откатиться к самым началам своего развития.

Именно в таких условиях закладываются новые отраслевые стандарты. Биоэкономика — неотъемлемая часть и необходимое условие новых цепочек создания добавленной стоимости в мире — может сделать существенный рывок, если станет таким «отраслевым стандартом» следующего десятилетия.

9. Временное восстановление биоразнообразия — возможно, одно из наиболее позитивных последствий, которое биоэкономика получит от мирового кризиса. Остановка многих производств, существенно загрязняющих природу, самоизоляция миллионов людей уже проявляется в том, что природа начинает восстанавливаться. Но ущерб, нанесенный человечеством настолько велик, что без специальных усилий и инвестиций полное восстановление невозможно.

10. Тотальная цифровизация связала все страны и регионы внутри стран в единую систему. В ряде секторов биоэкономики цифровые экосистемы уже имеют значимые позиции, например, концепция «precision and smart agriculture» (умное сельское хозяйство) может снизить себестоимость производства минимум на 10-15%, согласно оценкам ИСИЭЗ НИУ ВШЭ и Россельхозбанка.

Те страны и сектора экономики, которые уже вложились в технологическую модернизацию, будут завершать ее опережающими темпами. Те, кого пандемия застала на перепутье, будут вынуждены решать сложную задачу: повысить экономическую эффективность или сохранить социальную стабильность. Объяснить десяти безработным, что их место занял робот (по различным оценкам, до 2030 года возможен именно такой коэффициент замены человека машиной), будет сложно.

11. Замедление развития науки и технологий, вызванное мировым кризисом, может в меньшей мере коснуться биоэкономики как экосистемы. Для биотехнологических экспериментов ближайшие годы пройдут под усиленным вниманием со стороны общества и государства, которые увидели потенциальные последствия от биологической войны или биохакерских атак.

Однако неспособность мира оперативно найти научно-технологический ответ на пандемию приведет государства и компании к пониманию необходимости усиления инвестиций в фундаментальную науку, включая биотехнологии, селекционные и генетические исследования, применение искусственного интеллекта для решения сложных задач на больших данных. А возможность оперативного использования научных результатов для решения прикладных задач позволит выстроить новые форматы национальных инновационных систем. Например, если бы цифровые двойники — математические модели с высокой точностью — были бы применимы к медицинской сфере, то поиск реально работающей вакцины против COVID-19 мог бы занять не годы, а несколько месяцев.

12. Национальные приоритеты здоровья и безопасности человека будут расширяться и проявляться не только в применении финансовых механизмах поддержки населения, но и более масштабных трансформациях функции государства как института.

Нобелевский лауреат по экономике Джозеф Стиглиц еще несколько лет назад призвал обратить внимание глав государств на то, что ВВП на душу населения перестал быть лучшим показателям для сравнения успешности стран. Тогда он предложил включить в число таргетных показателей KPI, связанные с социальной стабильностью, ответственным и экологически-дружественным поведением. Сейчас страны соревнуются, пожалуй, только в одном — доле выздоровевших от COVID-19 и скорости снятия карантина. Для биоэкономики эти тренды будет означать необходимость демонстрировать наличие экономически эффективных технологий и продуктов с социально значимыми свойствами.

13. Замедление темпов перехода к низкоуглеродной и циклической экономике связано с низкими ценами на нефть и пандемией, негативно влияющей на многие базовые ценности циркулярной экономики — запрет на одноразовый пластик, раздельный сбор мусора и т.п. Но ориентация многих стран на режим самообеспечения может подтолкнуть бизнес и общество к рациональному использованию отдельных технологий и продуктов и созданию замкнутых систем если не на уровне всей страны, то уж точно — отдельного домохозяйства.

Подписывайтесь и читайте нас в Яндекс.Дзене — технологии, инновации, эко-номика, образование и шеринг в одном канале.