Что такое культурная апроприация
Культурная апроприация — это использование элементов чужой культуры, которое представители этой культуры расценивают как неуместное и неуважительное.
Некоторые культурологи полагают, что такому заимствованию обычно подвергается угнетаемая культура меньшинства, к представителям которой в обществе и так неоднозначное отношение. Элементы культуры меньшинства используются для развлечения, с коммерческими целями или просто из любопытства — при этом игнорируется их культурный контекст или сакральный смысл.
Впервые термин «культурная апроприация» упомянул американский исследователь Артур Эдвард Кристи в своем эссе «Азиатское наследие и американская жизнь» в 1945 году. Он размышлял об ориентализме — присвоении европейцами культуры Востока, а культурную апроприацию описывал скорее в позитивном ключе, с упоминанием писателей и художников, вдохновленных восточной культурой.
Использовать термин в негативном смысле стали в 1970-1980-х годах, когда ученые-социологи, антропологи и культурологи начали критиковать колониализм. В этот период в научной среде росла убежденность, что доминирующий класс завоевателей бездумно присваивал и обесценивал культурные элементы угнетаемых народов. Под угнетенными культурами обычно подразумевается афроамериканская культура в США, культура коренных народов Америки и индийская культура. Дискуссии о том, что считать апроприацией, идут до сих пор.
Почему культурная апроприация — это плохо: примеры
Британская энциклопедия перечисляет, почему отношение к культурной апроприации в обществе негативное.
Финансовая и социальная выгода
За использованием чужой культуры может скрываться банальное желание заработать или заявить о себе. В этом обычно обвиняют поп-исполнителей и артистов, появляющихся в костюмах других культур или использующих какие-то культурные элементы в своих выступлениях.
Несерьезное отношение
К присвоенным культурным элементам относятся как к чему-то забавному, как к шутке или развлечению, без уважения. Такое отношение раздражает носителей культуры.
Хлои Кардашьян сделала фото в никабе (одеянии, открывающем только глаза и руки) во время своего путешествия в ОАЭ. После публикации снимка на нее обрушился шквал критики за неуважение к мусульманским традициям и религии. Фото Анастасии Решетовой в закрытом мусульманском наряде не понравилось подписчикам по той же причине, что и Кардашьян.
Потеря или искажение первоначального смысла
Иногда культурная апроприация вносит новое в традиционную культуру, что воспринимается как раздражающая «подделка». Такое происходит со многими знаковыми символами культуры, например, дредами или головными уборами коренных американцев.
Когда Ким Кардашьян появилась перед публикой с африканскими косами, она назвала их «косичками Бо Дерек». Это отсыл к кинозвезде 1970-х, которая носила такую прическу в одном из фильмов. Афроамериканские подписчики возмущенно написали, что в их культуре у дредов долгая и тяжелая история, поэтому упоминание малоизвестной голливудской актрисы в связи с дредами оскорбительно.
Неравное положение представителей разных культур
Когда представитель меньшинства использует элементы своей культуры, он наталкивается на негативную реакцию, подвергается буллингу. Когда этот же элемент становится модным среди большинства, реакции отторжения не возникает.
Что не является апроприацией
Культурную апроприацию нужно отличать от других культурных процессов, например культурной ассимиляции. Она возникает, когда представители одной культуры перенимают какие-то элементы другой. Так, мигранты сознательно или непреднамеренно перенимают уклад того общества, в которое переехали.
Еще одно отличное от апроприации понятие — культурный обмен. Он подразумевает, что носители разных культур на равных и со взаимным уважением обмениваются какими-то культурными достижениями. В отличие от культурной апроприации, это взаимное обогащение новым опытом. То есть если представитель какой-то культуры пригласил вас на свадьбу в традиционном стиле или на фестиваль, куда, в соответствии с правилами, вы планируете надеть национальный костюм, это не апроприация, а культурный обмен. Таким образом вы знакомитесь с другой культурой, устанавливаете связи, которые никого не оскорбляют и ничего не обесценивают.
Еще один тонкий момент — приготовление национальных блюд другой культуры. Люди сходятся во мнении, что посещение ресторанов с национальной кухней не является апроприацией. А вот если вы решите открыть собственный ресторан с этнической едой, не имея ни малейшего понятия о культурном бэкграунде предлагаемых блюд и изменяя рецептуру, то это уже культурное присвоение: ваши блюда не будут аутентичными, и значит, вы вводите людей в заблуждение. По крайней мере, так посчитали студенты Оберлинского коллежда в Огайо, США, когда в столовой им предложили суши и вьетнамские сэндвичи. Они назвали «культурной апроприацией» то, что в суши нет свежей рыбы, рис недоварен, а сэндвич — из хлеба чиабатта, а не из багета. Компания, которая предоставляла еду колледжу, принесла студентам извинения.
Апроприация русской культуры другими странами
Западные адаптации русского культурного наследия в самой России часто воспринимаются неоднозначно: высказываются мнения, что такие адаптации или намеренно искажают элементы русской культуры, или собирают все клише, потому что именно они хорошо продаются. «Развесистая клюква» вызывает негатив у российского зрителя или читателя, но вопрос, можно ли назвать это культурной апроприацией, остается открытым.
«Развесистая клюква» — это идиома, означающая нелепую выдумку, обычно связанную со штампами и вздорными представлениями иностранцев о России. Ирония в том, что клюква — это низкорослый стелющийся куст, который по определению не может быть развесистым. Выражение появилось на рубеже XIX—XX веков и активно использовалось в публицистике. Например, в рецензии на книгу Жозефина Пеладана о русской революции критик журнала «Весы» писал: «Роман на русскую тему, из тех, к которым приступаешь не без опаски: вдруг опять des moujiks russes сидят под тенью развесистой клюквы и запивают ломти избы стаканами горячего самовара» («Весы» 1907, № 8).
Культуролог, эксперт в сфере развития культурных программ Таира Фогельсон считает, что в широком смысле культурная апроприация — это упоминание элемента другой культуры в негативном ключе. Этим она и отличается от культурной ассимиляции. Она отмечает, что оба этих явления — это «барометры», которые показывают, как развиваются отношения между разными культурами. Это можно отследить в том числе и по фильмам.
Например, из европейского фильма «Капитаны апреля» 2000 года, посвященного революции в Португалии, видно, что отношение Португалии к СССР в 1970-х годах было нейтрально-положительным. В испано-уругвайском фильме «Срок годности» (2010) показано очень хорошее отношение не только к России, но и к русской культуре. А вот словацкий фильм «Переводчик» 2018 года вызывает беспокойство: в нем идет речь о событиях Второй мировой войны, но совершенно не упоминается роль СССР, элементы русской культуры никак не использованы, и это настораживает.
Культурная апроприация в России
Культуролог Таира Фогельсон объясняет, что во времена СССР культурная апроприация в литературе и кино использовалась в качестве инструмента пропаганды. Например, в произведении Юлиана Семенова «Аукцион» воспеваются находчивость и патриотизм русских людей, а британцы представлены как люди, препятствующие благородным целям героев. Читатель знакомился с устройством и бытом Великобритании, но не горел желанием посетить Лондон как турист или вообще связать свою жизнь с Великобританией. Таким образом с помощью культурной апроприации в СССР снижали интерес к западной культуре.
В 1990-е годы в России возникала обратная тенденция — культурная ассимиляция. Герои романов и кино формировали у зрителя положительное отношение к западной культуре. Это хорошо видно, например, из постсоветской комедии «Все будет хорошо» (1995), где один из главных положительных героев приезжает из США и туда же возвращается в финале. Или в детективах Александры Марининой об Анастасии Каменской, мужа которой приглашали в США читать лекции по математике.
При этом многие советские и российские адаптации зарубежных произведений, например, фильм «Шерлок Холмс и доктор Ватсон», нельзя назвать апроприацией в прямом смысле этого слова — потому что, по мнению Фогельсон, в таких фильмах нет негативного отношения. Качество этих «заимствований» может смущать представителя английской культуры из-за культурных или исторических неточностей, но это объяснимо. Культуролог отмечает, что точно так же российского зрителя может раздражать современное российское кино на историческую тему — слишком белые зубы у солдат и отутюженные гимнастерки вызывают недоумение. Но культурной апроприацией это не будет.
Критика концепции культурной апроприации
Против понятия «культурной апроприации» часто выступают люди, непосредственно связанные с искусством: писатели, дизайнеры, музыканты. Их аргументы просты — новые направления в искусстве возникали в том числе потому, что творческие люди заимствовали элементы разных культур и перерабатывали их во что-то новое, связанное с первоисточником, но оригинальное. Культурное заимствование — источник вдохновения, а не повод для обвинений.
Американская журналистка и писательница Лайонел Шрайвер публично выступила против культурной апроприации на писательском фестивале в Брисбене (Австралия) в сентябре 2016 года. В своей речи она иронизировала над идеями заимствовать какие-то культурные элементы «без разрешения» и «красть чужую культуру». Если принять их за истину, то следующим шагом, говорила она, будет «запрет художественных произведений авторов, которые сами не пережили то, о чем пишут». Шрайвер подчеркивала, что идея ревностно охранять свой культурный опыт от «посягательств» других ущербна.
Лайонел Шрайвер, писательница:
«Я очень надеюсь, что концепция «культурной апроприации» — это преходящее увлечение».
Тезис «красть у культуры плохо» также критикует российский фэшн-журналист и историк моды Ольга Михайловская. Она убеждена, что за обвинениями в культурной апроприации часто скрывается недобросовестная конкуренция и удачно подвернувшаяся возможность обесценить работу талантливого дизайнера: «Всякая эволюция основана на предшествующем культурном опыте. А уж мода и вовсе всегда вбирала в себя и культурные, и национальные коды отовсюду. Без этого не было бы ни Поля Пуаре, ни Сен-Лорана, ни Ван Нотена».