Безвозмездная помощь помогает привнести в жизнь новый смысл. Она мотивирует, повышает самооценку, дает новые навыки и строчки в резюме. Для участия в волонтерских проектах часто не требуется никаких специальных навыков, а программ существует великое множество. Елена Рачкова («Подари жизнь») и Виктория Валикова (Health&Help) рассказали о четырех основных правилах волонтерства — как в России, так и на международных проектах в далеких странах.
Смотрите на вещи трезво
К волонтерству надо относится трезво — это не спасение мира и не способ победить социальную несправедливость. Не важно, где волонтер прикладывает свои силы: и дома, и на другом краю света примерять на себя костюм супермена — неверная стратегия. Она не только принесет разочарование несостоявшемуся герою, но и сулит проблемы фонду и подопечным.
Елена Рачкова, руководитель волонтерских программ в фонде «Подари жизнь»:
«Человек обычно идет помогать в ту область, которая его лично затрагивает, с желанием что-то исправить, как-то помочь. Из-за этого у волонтера может сложиться ощущение, что он столкнется лицом к лицу с проблемой один. Но в норме помогать приходят в организованную среду: есть команда, наставники, помощники, волонтер работает в группе и вливается в уже существующий процесс. Он не тот, кто индивидуально принимает решения, а часть команды. Понимание этого снимает напряженность в эмоционально трудных сферах помощи, например, связанных с онкологическими заболеваниями.
Другие волонтеры могут идти с очень четкой установкой, что их жизненного опыта достаточно для понимания, какая именно помощь нужна подопечному. Но благотворительность — это достаточно развитая профессиональная сфера. Там работают люди, тратящие свою жизнь на то, чтобы понять, что работает, а что нет, что важно, а что нет, что безопасно и оптимально для подопечных, а что нанесет вред. И очень важно, чтобы волонтер выбирал фонд и команду, к которым он готов прислушаться. Возможно, что-то, что ему будут говорить, покажется контринтуитивным, но это многолетний опыт тех, кто раньше решал эти проблемы. Если у волонтера нет доверия к фонду и команде, это очень большие риски для всех, в том числе для подопечных».
Виктория Валикова, сооснователь НКО Health&Help, строит клиники в бедных регионах Центральной Америки:
«Я думаю, что на международные проекты люди приходят с ожиданием романтики, и приключений. А мы стараемся их максимально приземлить и рассказать, что работа в основном монотонная — это та же самая рутина, только на другом конце света. Есть ситуации, когда происходит что-то интересное — да, это все-таки другая культура, другой климат, язык, — но чаще вас ждут рутина и однообразие.
Нам важно, чтобы люди четко представляли, что они хотят от волонтерства именно для себя. Правильнее, чтобы человек шел к своей цели, а «спасение мира» было «побочным продуктом». Допустим, если у вас есть цель выучить испанский язык — с пациентами наших клиник можно объясниться только по-испански, так что нет выбора. Так и на другом международном проекте можно выучить или улучшить английский, французский.
Другой вариант — человек хочет стать лучше как профессионал: врач, администратор, фотограф. Хочет найти новых друзей или работать на оплачиваемой позиции в международном НКО и ему нужна эта строчка в резюме. Для нас прагматик более привлекателен, нежели человек, захлебывающийся своим энтузиазмом».
Задайте себе правильные вопросы
Волонтерство — очень широкая сфера применения почти любых навыков, и большинство фондов рады самым разным профессионалам (или тем, кто готов научиться чему-то новому, если у него нет соответствующих навыков). В первую очередь будущему волонтеру надо определиться с той сферой, которая именно его волнует сильнее всего: помощь пожилым или онкобольным людям? Развитие образования или строительство клиник в бедных странах? Забота о животных или сохранение культурно-исторического наследия? Сейчас почти в любой сфере существуют проекты, в которых можно проявить себя.
Елена Рачкова:
«Если волонтер знает, в какой отрасли хотел бы помогать, хорошо бы посмотреть, как помогают в этой сфере благотворительные организации, и что именно он может и хочет делать: готов ли он, например, контактировать с подопечными: ездить к детям в больницу, к бабушкам и дедушкам в дома престарелых? Если нет, то, вероятно, готов помогать на расстоянии своими профессиональными знаниями и навыками: консультировать, писать, придумывать дизайн какой-то продукции. Иногда волонтер не знает, будет ли полезно то, что он умеет и готов предложить — тогда нужно писать в фонды и спрашивать.
В волонтерстве всегда есть возможность и научиться чему-то новому. Например, участвуя в немедицинских реабилитационных программах (для тех подопечных нашего фонда, которые уже закончили основной курс лечения), можно научиться чему угодно — от стрельбы из лука до управления парусным катамараном.
Но при этом стоит понимать, что волонтер хорош таким, какой он есть, что есть множество способов волонтерить, и нужно только найти свой.
Для начала надо спросить у себя, сколько времени вы готовы этому уделять. Некоторые виды помощи требуют регулярного участия — скажем, полдня в неделю. Некоторые могут быть эпизодическими и занимать полчаса-час в месяц. Самая частая причина, почему волонтерство срывается — оно не встраивается в обычную жизнь. Человек не подумал, где найдет время, от чего, может быть, откажется. Надо честно посчитать: чтобы ходить в больницу, нужно доехать, побыть там и вернуться — это займет часов пять. Как часто я смогу это делать и когда — в понедельник, во вторник? Если человек понимает, что сможет выделить время и готов вставить проект в свое расписание, тогда все получится. Если «когда-нибудь, как-нибудь найду время», то такая история закончится, едва начавшись».
Виктория Валикова:
«Надо спросить себя, насколько хорошо ты переносишь одиночество, ладишь с людьми и встраиваешься в команду. На проекты приезжают люди из разных культур и могут вести себя иногда не так, как принято в России. Если человек не готов подстраиваться и не видит в этом необходимости, не готов ладить с людьми с непохожими убеждениями, ему будет очень сложно. Для работы за рубежом очень важно сразу понять, что такие уступки будут необходимы. Многие считают, что если ты подстраиваешься под кого-то, то ты слабый, но я думаю, нужна очень большая внутренняя сила для того, чтобы пойти на компромисс ради эффективной работы команды. Надо спросить себя, насколько ты можешь быть дипломатичным и бережным в конфликте. Если нет, то лучше не ехать туда, где будет тесный контакт с людьми и практически полная изоляция от окружающего мира, как у нас. Ты живешь в клинике с волонтерами и практически не видишь других людей, тем более — тех, кто говорит на твоем языке. Это сложно».
Не забывайте о своей обычной жизни
Волонтерство всегда встраивается в повседневную жизнь. Даже если проект происходит далеко от вашего места проживания, то возвращение в обычную жизнь неизбежно. Нельзя забывать о семье, друзьях, работе и рутине.
Елена Рачкова:
«Поначалу волонтерство, предполагающее прямой контакт с подопечными, может очень сильно увлечь и затянуть — новая команда, новое общение, важная полезная осмысленная деятельность, очень сильный отзыв подопечных. Это может спровоцировать ощущение, что это гораздо важнее всего остального. Тебя кто-то ждет, для кого-то ты важен. Это захватывает.
Здорово, что в жизни появляется новая мощная смысловая окраска. Но очень важно понимать, что волонтерство имеет такую же ценность, как работа, учеба, семья и друзья. Если волонтер отказывается от какой-то сферы своей жизни в пользу волонтерства — это опасный сигнал».
Виктория Валикова:
«Нет ничего страшного в том, чтобы прикипеть к пациентам и проекту. Мы специально создаем коммьюнити, стараемся, чтобы наш проект не остался просто воспоминанием, чтобы волонтеры общались друг с другом. Длительное пребывание в проекте очень сильно сплетает людей между собой, и мы стремимся к тому, чтобы связи поддерживались. Для нас это очень важно — это наш имидж, это сообщество, которое нас поддержит, если у нас будут какие-то проблемы, или нам нужно будет экстренно собрать деньги.
У врачей всегда есть свои любимчики. Это нормально. Я не люблю, когда убирают душу из медицины и говорят, что врачи должны быть циниками и не должны ни к кому привязываться. Ты в любом случае максимально отдаешься, и при серьезном подходе каждый пациент — это частичка души. Вовлекаешься, проверяешь, что дальше происходит, если отправил его куда-то на операцию или лечение. Нормально помнить о своих подопечных, потому что каждый пациент — это часть становления твоей личности как врача и профессионала. Как ты им помог, так и они помогли тебе стать лучше.
По возвращении в «свой» мир у многих волонтеров начинается прост-проектная депрессия, когда тяжело встроиться обратно, особенно если ты долго пробыл на проекте — а бывает, что приезжают, например, на год. Ты возвращаешься и все не так — все не так просто, не так понятно. Вернуться обратно в жизнь, которая была до проекта, сложно, и это надо заранее принять.
Мы рассказываем будущим волонтерам, что и с ними это может случиться. Еще мы делаем выходные интервью, в которых спрашиваем у людей, как они себя чувствуют, что было не так в проекте и что можно улучшить, смотрим, насколько человек влился в прежнюю жизнь, нашел ли работу. Если с этим проблемы, то стараемся помочь — у нас большое сообщество, у разных волонтеров разные связи. Приглашаем ребят на мероприятия, чтобы они могли пообщаться друг с другом.
Ранее у нас уже был опыт работы с психологами, которые во время проекта поддерживали ребят. И когда мы наладим эту работу во время проекта, будем расширять эту помощь и на тех, кто уже закончил свое волонтерство у нас».
Готовьтесь к худшему и надейтесь на лучшее
Несмотря на то, что помощь добровольцев не оплачивается, она подразумевает ответственность и определенный запас эмоциональной прочности.
Елена Рачкова:
«Когда работаешь с людьми, которые находятся в сложной жизненной ситуации, можно столкнуться с неожиданной реакцией. Подопечному и его близким плохо, им нужна помощь, и в этот момент их не заботят чувства волонтера. Они могут резко отреагировать на незнакомого человека. Можно с улыбкой и открытым сердцем войти в палату и сказать, «здравствуйте, я пришел с вами поиграть», а родители ответят что-то в духе «нам это не нужно. Зачем вы нас беспокоите?».
Про возможность такой реакции знают те, кто работает давно. А волонтер, который сталкивается с этим впервые, может расстроиться и решить, что это адресовано лично ему, что он не нужен, что его порыв — бессмысленная трата времени.
Именно для этого нужны наставники, команда, обучение. Все это помогает разобраться в ситуации и научиться правильно реагировать. Может быть, мама с ребенком только что приехали и недавно узнали о диагнозе — им сейчас не до общения. И волонтеру нужно понимать, что эта реакция на его помощь — не из-за него, а из-за ситуации. И это не значит, что помощь не нужна кому-то другому».
Виктория Валикова:
«Мы стараемся максимально подготовить людей к тому, что пациенты могут совсем не благодарить и вообще не следовать указаниям. Думаешь, что едешь в бедные страны и там все будет иначе, ведь все ждут хорошего врача, а всё на самом деле так же: бабушки забывают принимать лекарства, люди думают, что народные средства лучше, чем доказательная медицина.
На международных проектах, как правило, нет пространства для маневра, если вдруг что-то изменилось и захотелось уехать. Мы стараемся очень тщательно отбирать волонтеров: тестируем и проводим многоэтапные собеседования — поэтому многие думают, что мы «совсем с ума посходили». У нас волонтерский проект, работа без денег — но в любую элитную российскую больницу попасть врачом проще, чем к нам. Дело в том, что у нас нет выбора, как поступать, если врач или администратор собирается до конца срока уезжать с проекта — у нас все приезды происходят по графику, и клиники должны работать. Строгий отбор — не 100% гарантия того, что никто не уедет раньше срока, но все-таки это какая-то гарантия.
Если опираться на научные данные — а сейчас проведено много исследований по волонтерству и рекрутменту волонтеров — то чем больше заданий ты даешь, чем сложнее отбор, тем меньше вероятность, что кто-то «сольется» по ходу проекта».