Мелинда Гейтс — бывшая супруга одного из богатейших людей мира Билла Гейтса. Она начинала свою карьеру с разработки мультимедийной продукции в Microsoft, но ушла из компании, чтобы сосредоточиться на семье и филантропической деятельности. Мелинда является соучредителем крупнейшего в мире благотворительного фонда — Фонда Билла и Мелинды Гейтс, многомиллионные средства из которого идут на борьбу с нищетой, программы здравоохранения и образование.
Мелинда также основала фонд Pivotal Ventures, деятельность которого сосредоточена на помощи женщинам. Гейтс много лет путешествует по миру и собирает истории и данные об их жизни. В некоторых государствах господствуют предубеждения и дискриминационные обычаи: женщины не имеют возможности выбирать, когда рожать детей, за кого выходить замуж, выбирать профессию, самостоятельно распоряжаться деньгами. Проблемы касаются не только развивающихся стран — с теми же трудностями сталкиваются и женщины в развитых государствах Запада. Например, подобные предрассудки все еще есть в одной из самых развитых сфер общества — технологической индустрии.
РБК Тренды публикуют главу из книги «Момент взлета. Истории женщин, которые бросили вызов патриархальному обществу». Материал подготовлен в коллаборации с издательством «Бомбора».
Когда мужчины пишут правила
Меня расстраивает, что и сегодня женщины сталкиваются с враждебным отношением во многих областях деятельности. В особенности меня печалит то, что подобные проблемы не позволяют женщинам принимать участие в развитии технологической индустрии.
В ней ведь есть такие интересные профессии!
Они веселые.
Они творческие.
Представителям этой отрасли хорошо платят.
Они оказывают все большее влияние на наше будущее, и с каждым годом число таких профессий становится все больше.Но дело не только в этом. Сфера технологий является самой влиятельной в мире. Именно она создает наше будущее. Если женщины отсутствуют в этой индустрии, у них не будет власти. Среди выпускников факультетов компьютерных наук с тех пор, как я училась в колледже, стало гораздо меньше женщин. Когда в 1987 году я закончила Дьюк, в США 35% выпускников всех программ, связанных с вычислительной техникой, были женщинами. На сегодняшний день эта доля составляет всего 19%.
У такого падения может быть множество причин. Во-первых, во времена, когда в американских семьях только начинали появляться персональные компьютеры, их часто продавали под видом игровых устройств для мальчиков, поэтому у них было больше доступа к компьютерам, чем у девочек. Когда зародилась индустрия компьютерных игр, многие разработчики начали создавать жестокие военные игры с стрельбой и взрывами, в которые женщины не хотели играть, создавая замкнутый круг мужчин, которые создают игры для мужчин.
Другой вероятной причиной является глубоко укоренившееся представление об идеальном программисте как о человеке без социальных навыков или внешних интересов. Подобное мнение распространилось довольно широко, и некоторые работодатели в процессе найма для выявления идеальных кандидатов использовали такие критерии, как «незаинтересованность в людях» и отсутствие «стремления к тесным личным взаимодействиям». Так отсеивалось множество женщин.
Наконец, раньше, когда разработка программного обеспечения считалась технической и гораздо более простой задачей, чем создание аппаратного оборудования, для выполнения этой работы менеджеры нанимали и обучали женщин. Это свидетельствует о гендерных предубеждениях, укоренившихся в нашей культуре, в отношении того, кто подходит для выполнения той или иной задачи. Но когда работу программиста начали воспринимать как нечто менее механическое и более сложное, вместо женщин менеджеры начали нанимать и обучать мужчин.
По мере того как в индустрии росло количество мужчин, информационными технологиями интересовалось все меньше женщин, что еще больше усложняло жизнь женщинам, уже работающим в этом секторе. Таким образом мужчины начали доминировать в этой области.
К счастью, произошли некоторые обнадеживающие сдвиги. Силы, превратившие компьютерную науку в мужской клуб, ослабевают, а представители индустрии предпринимают все больше усилий по противодействию гендерным предрассудкам. Эти изменения, возможно, начали сдвигать тенденцию в верном направлении.
Другой проблемой является низкий процент женщин в венчурном капитале, где их еще меньше, чем в компьютерой индустрии. Венчурный капитал является важным источником финансирования предпринимателей, которые делают первые шаги в бизнесе и не могут позволить себе оформить банковский кредит. Инвесторы предоставляют им капитал, необходимый для роста, в обмен на долю в бизнесе. В этом может проявляться грань между неудачей и огромным успехом.
Лишь 2% партнеров по венчурному капиталу составляют женщины, и лишь 2% венчурных средств направляется в созданные женщинами компании, а объем венчурного капитала, который направляется в фирмы, основанные женщинами афроамериканского происхождения, составляет 0,2%.
Никому не кажется, что у этого положения вещей есть некий экономический смысл. У женщин может быть куча отличных бизнес-идей, до которых мужчины никогда не додумаются. К сожалению, вопрос «У кого самые крутые бизнес-идеи?» никак не влияет на принятие решений.
Когда дело доходит до финансирования стартапов, нельзя предугадать, что сработает, а что — нет, из-за элементарной нехватки информации на ранней стадии инвестирования. Поэтому спонсоры доверяют деньги своим знакомым — парням, с которыми они учились в одном и том же университете или посещали одни и те же конференции. Эдакий клуб старых школьных товарищей, только товарищи не такие уж старые.
В 2018 году Ричард Керби, афроамериканский̆ венчурный̆ инвестор, опросил 1500 венчурных капиталистов и выяснил, что 40% из них учились в Стэнфорде или Гарварде. При такой концентрации людей из одной группы, одного сектора, одного школьного выпуска люди чувствуют импульс к тому, чтобы финансировать проекты собственных знакомых, что приводит к возникновению однородного набора фирм. Пытаясь финансировать кого-либо вне своего круга знакомых, одновременно и представители фирмы, и сам финансист иногда чувствуют, что это просто «не для них».
Вот почему теперь я инвестирую в венчурные фонды, включая Aspect Ventures, которые инвестируют в компании, возглавляемые женщинами, и те, что создают люди, принадлежащие к другим расам.
Это не благотворительность с моей стороны. Я ожидаю хорошей отдачи, и я уверена, что получу ее, потому что женщины обратят внимание на те рынки, которые не интересуют мужчин, а афроамериканки, латиноамериканки и азиатки — на те рынки, которые не видят белокожие предприниматели. Думаю, спустя десять лет мы оглянемся назад и поймем, насколько невообразим тот факт, что до этого мы не выделяли столько денег на рынки, очевидные для женщин и представителей других рас.
Гендерное и расовое разнообразие имеет важное значение для здоровья общества. Когда одна группа людей переводит другую в статус маргиналов и сама решает, какие цели нужно преследовать и как определять приоритеты, решения этой группы будут отражать ее ценности, образ мышления и слепые пятна.
Эта проблема не нова. Несколько лет назад я прочитала Sapiens Юваля Ноя Харари. Книга охватывает историю человечества, включая когнитивные, сельскохозяйственные и научные революции. Мне, среди всего прочего, запомнилось то, как Харари описал Кодекс Хаммурапи — свод законов, который был высечен на глиняных табличках примерно в 1776 году до н. э. Он оказал влияние на правовую мысль последующих веков, если не тысячелетий.
«Согласно Кодексу, — пишет Харари, — люди делятся на два пола и три класса: «царские люди», свободные общинники и рабы. Представители каждого пола и класса имеют разные ценности. Жизнь женщины-простолюдинки стоит 30 серебряных шекелей, а жизнь рабыни — 20 серебряных шекелей, тогда как глаз мужчины-простолюдина стоит 60 серебряных шекелей».
Один глаз мужчины-простолюдина стоил вдвое больше всей жизни женщины-простолюдинки. Для «царских людей» Кодексом предусматривалось легкое наказание за совершение преступления против раба, а вот раба ждало суровое наказание за преступление, совершенное против «царских людей». Женатый мужчина мог заниматься сексом не только с женой, а замужняя женщина не могла. Есть ли сомнения, кто составлял этот кодекс? Мужчины, представители тех самых «царских людей». Кодекс продвигал их взгляды, отражал их интересы и приносил в жертву благосостояние тех людей, которых они считали ниже себя.
Если общество намерено поднять статус женщин до уровня мужчин и объявить, что представители любой расы или религии имеют те же права, что и все остальные, необходимо, чтобы и мужчины, и женщины, и члены каждой расовой и религиозной группы работали над законодательством вместе.
Вот что для меня является главным аргументом в пользу разнообразия: это лучший способ защитить всеобщее право на равенство. Если люди, относящиеся к разным группам, не участвуют в принятии решений, все тяготы и привилегии общества будут распределены неравномерно и несправедливо: люди, которые составляют эти правила, получат больше преимуществ и меньше забот. Если твои права не учтут, тебя «продадут». Твоя жизнь будет стоить 20 шекелей.
Ни одна группа не должна доверять защиту своих интересов другим. Каждый должен быть в состоянии постоять за себя. Вот почему нужно привлекать всех людей к принятию решений, которые формируют нашу культуру, — потому что абсолютно все люди ослеплены собственными интересами, даже самые добрые и справедливые.
Если тема равноправия вам небезразлична, вы должны стремиться к разнообразию, особенно сейчас, когда специалисты в области современных технологий программируют наши компьютеры и создают искусственный интеллект. Мы находимся на начальном этапе развития ИИ. Мы не знаем, как его будут использовать: в здравоохранении, при ведении боевых действий, в правоохранительной деятельности или в корпоративных целях, но влияние его будет огромным, и мы должны быть уверены, что справедливым.
Если мы хотим построить общество, которое отражает ценность эмпатии, сплоченности и разнообразия, важно, кто будет писать код.
Джой Буоламвини — женщина-программист афроамериканского происхождения, которая называет себя «поэтессой кодирования». Я узнала о Джой, когда ее исследование, разоблачающее расовые и гендерные предубеждения в сфере технологий, начали освещать в СМИ.
Несколько лет назад, будучи еще студенткой Технологического института Джорджии, она работала с социальным роботом. Однажды во время игры в прятки она заметила, что робот не узнает ее лицо при определенном освещении. Она попросила свою белокожую соседку по комнате помочь ей завершить проект и больше не вспоминала об этом случае, пока не отправилась в Гонконг и не посетила стартап, который работал с социальными роботами. Робот опознал всех, кроме нее, а ведь она была единственной афроамериканкой̆ среди всех присутствующих. Затем она узнала, что робот использовал ту же программу распознавания лиц, что и ее робот в Технологическом институте Джорджии.
— Алгоритмические предрассудки, — сказала Джой̆, — могут распространяться в широких масштабах.
Во время работы в медиалаборатории МТИ Джой протестировала программное обеспечение для распознавания лиц от IBM, Microsoft и китайской компании Megvii. Она обнаружила, что при распознавании лиц светлокожих мужчин частота ошибок была ниже 1%, в то время как частота ошибок при распознавании темнокожих женщин оказалась выше 35%. Джой поделилась своими результатами с разработчиками всех ПО. В Microsoft и IBM заявили, что они уже работают над улучшением своего ПО. Ответа из Megvii не последовало.
Все, что вам нужно сделать, — это взять паузу и подумать о различных значениях слова «распознавать». Вы содрогнетесь от идеи, что программное обеспечение медленнее всего узнает людей, которые не похожи на тех, кто его программировал. Но не случится ли однажды так, что программа заявит:
— Мы не «узнаем» этого человека. Она не может сесть в самолет, заплатить кредитной картой, снять деньги или въехать в страну.
Не случится ли так, что программа, копирующая предубеждения программистов, лишит людей возможности получить кредит или купить дом?
Не случится ли так, что программное обеспечение, написанное белокожими людьми, будет чаще сообщать полиции о том, что следует арестовать чернокожих людей?
Перспектива таких предубеждений ужасает, но это всего лишь предубеждения, которые мы можем предсказать.
А как насчет программных предубеждений, которые мы не можем предсказать?
— Искусственный интеллект не может считаться этичным, если он не учитывает определенные группы людей, — заявила Джой.
Среди всех представителей индустрии технологий всего 3% составляют чернокожие женщины, а испаноязычные женщины и вовсе 1%. Женщины в целом составляют около 25% из всех специалистов и занимают лишь 15% рабочих мест. Эти цифры позорно низкие.
Вот почему я так увлечена идеей увеличения числа женщин в сфере технологий, в особенности представительниц других рас. Дело не только в том, что это — крупнейшая в мире индустрия. И не в том, что в следующем десятилетии на рынке должно появиться полмиллиона рабочих мест, связанных с современными технологиями. Или что разнообразие приводит к повышению креативности и производительности. Дело в том, что люди, которые займут эти рабочие места, будут формировать наш образ жизни и мы все должны участвовать в принятии решений.
Я не говорю, что женщины должны получать все должности в сфере информационных технологий, даже те, которых они не заслуживают. Я лишь хочу сказать, что женщины этого заслуживают, поэтому не должно существовать никаких препятствий для их найма.
Почти все, что мне нужно было знать о ценности женщин в сфере ИТ, я узнала от мужчины — своего отца. Мой папа был сторонником того, чтобы женщины занимались математикой и научной деятельностью в целом — не только его дочери, но и коллеги. Я уже рассказывала вам о том волнении, которое я испытывала, наблюдая за запусками вместе с ним и со всей нашей семьей̆, но таким же дорогим детским воспоминанием для меня стали встречи с женщинами, которые работали в командах моего отца!
После работы над космической программой «Аполлон» ему удалось поучаствовать в развитии программ «Скайлэб», «Аполлон — Союз», «Спейс шаттл» и МКС. Он намеренно искал женщин для работы над каждой из них. Всякий раз, когда ему удавалось найти женщину-математика или женщину-инженера, он делился с нами своей радостью. По его словам, женщин-ученых было не так уж много, и его группа всегда справлялась со своей работой лучше, когда ему удавалось привлечь их к проекту.
Отец разглядел дополнительную ценность участия женщин в работе над космическими проектами еще в 1960-х и 1970-х годах. Тогда существовало еще не очень много данных, при помощи которых он мог бы подкрепить свою точку зрения, однако сейчас доказательств тому целая тонна, и это впечатляет.
Приведу один пример.
Проведенное в 2010 году академическое исследование группового интеллекта показало, что совокупный интеллект рабочей группы зависит от трех факторов: средней социальной чувствительности членов группы, способности членов группы поочередно вносить вклад в общее дело и доли женщин в составе этой группы.
Группы, в состав которых входила по крайней мере одна женщина, превзошли все группы, состоящие только из мужчин, по результатам тестирования коллективного интеллекта, а групповой интеллект оказался связан с гендерным разнообразием сильнее, чем с IQ отдельных членов команды.
Гендерное разнообразие хорошо не только для женщин, но и для любого, кто хочет добиться впечатляющих результатов.