Об эксперте: Сергей Гребенников, заместитель директора РАЭК, руководитель проектного офиса конкурса «Цифровой прорыв» (проект платформы «Россия — страна возможностей»).
В одном из эпизодов сериала «Черное зеркало» героиня с помощью специальной программы «оживляет» умершего возлюбленного. Виртуальный двойник, имитирующий поведение и голос погибшего, сначала переписывается с девушкой, затем разговаривает с ней по телефону, а после перемещается в синтетическое тело.
В реальности эта на первый взгляд фантастическая перспектива не столь далека: еще в 2013 году разработчики агентства Lean Mean Fighting Machine презентовали приложение, которое может вести твиттер ушедшего из жизни человека, опираясь на особенности его цифрового поведения при жизни. А в конце 2020 года Microsoft запатентовала технологию создания чат-бота, который будет имитировать голос и манеру общения умерших людей, чтобы близкие могли «пообщаться» с ним в сети.
Но хотя эти решения еще не вошли в нашу жизнь, уже сейчас после смерти наш цифровой след продолжает существовать: остаются активными профили в соцсетях, аккаунты и подписки на различных сервисах. Какое-то время работают сим-карта и банковский счет, на почту приходят персональные предложения от брендов, а в день рождения Facebook напоминает подписчикам не забыть о поздравлении. Однако феномен цифрового бессмертия заключает в себе ряд проблем — не только этических, но и регулятивных. Появление виртуальных двойников умерших людей требует разработки новых областей законодательства — и чем более самостоятельными становятся наши цифровые личности, тем острее встает этот вопрос.
Мертвое наследство
Строго говоря, необходимость в таком регулировании назрела уже давно: так, сегодня в отношении аккаунтов в соцсетях в юридической практике нет четких правил. И это при том, что сейчас пост в Facebook может стать поводом для судебного иска и уголовного преследования, поднять или уронить стоимость акций компании, привести к увольнению топ-менеджера или быть проданным за большие деньги (достаточно вспомнить первый пост в Twitter, который купили на аукционе более чем за $2,9 млн).
Между тем с каждым годом увеличивается число аккаунтов умерших людей: на Facebook только за первые восемь лет существования их набралось 30 млн. И если платформа перестанет расти, к 2065 году количество мертвых пользователей на ней превысит количество живых. Обычно такой аккаунт ничем не отличается от заброшенного — если только родственники не решат дать ему статус мемориального. В этом случае администрация замораживает страницу в том виде, в каком она была на момент смерти человека, тем самым закрывая ее для обновлений. Второй вариант — если еще при жизни пользователь назначил «поверенного», к которому перейдет аккаунт в случае его смерти — тогда это доверенное лицо получает полный доступ к странице.
Но эти практики не решают всех проблем, которые возникают с «мертвыми» аккаунтами. Как быть, если пользователь не оставил поверенного, но его аккаунт заключает в себе определенную ценность — например, деньги на кошельке или объекты интеллектуальной собственности?
Поскольку однозначных правил для таких вопросов нет, судебная практика рассматривает каждый индивидуально. Так, несколько лет назад в Германии в суд обратилась женщина, чья дочь погибла под поездом метро, с требованием предоставить ей доступ к Facebook-странице умершей — чтобы выяснить, не планировала ли она самоубийство, и отклонить иск водителя метро, который требовал возмещения убытков. Сделать это самостоятельно она не могла из-за мемориального статуса аккаунта. Суд обязал соцсеть открыть доступ истице, поскольку она является наследодателем погибшей. Одним из аргументов был тот факт, что в договоре с Facebook, который заключает пользователь при создании аккаунта, не прописан пункт о мемориальном аккаунте.
Твиты из могилы
Ситуация многократно усложнится, если аккаунты мертвых людей будет «вести» искусственный интеллект. Логично, что опцию создания виртуальной личности должен кто-то активировать: либо сам владелец еще при жизни, либо, что более вероятно, его «поверенный» или родственник — уже после смерти. В последнем случае возникает вопрос: можно ли сделать это без согласия усопшего? И кто из родственников получит доступ к созданию такого двойника?
В целом подобные вопросы должны решаться в рамках наследственного права. Но проблема в том, что мемориальный аккаунт — это нематериальный и неделимый актив, поэтому придется выбирать: либо право формировать «цифровых двойников» умершего получат все наследники, либо это должен быть кто-то один по решению суда. Споры могут возникнуть (и уже возникают), если цифровой актив умершего приносит материальную прибыль. И если с ее распределением особых сложностей с точки зрения права нет, то управление таким аккаунтом может привести к конфликту.
«Оживление» мертвых аккаунтов с помощью искусственного интеллекта поставит перед обществом новые вопросы, и один из главных — кто будет отвечать за действия, совершенные виртуальной личностью в интернете? Приведу пример: существующие разработки в сфере цифрового бессмертия предполагают, что двойник будет имитировать поведение конкретного пользователя в сети. Предположим, этот пользователь играл на бирже или часто делал покупки в онлайн-магазинах — будет ли программа совершать эти действия за него? Технически это вполне возможно, но с точки зрения законодательства все намного сложнее. Искусственный интеллект не может быть правовым субъектом — так же, как и цифровой двойник — то есть совершать сделки он не имеет права.
Сможет ли ИИ делать это от имени своего «администратора», то есть родственника, инициировавшего его создание — предположить сложно. Сейчас такая перспектива кажется весьма призрачной — хотя бы потому, что использование «цифрового двойника» будет мешать прозрачности сделок.
Проблемы авторского права
Хотя цифровая личность не может выступать субъектом права, она вполне может зарабатывать гонорары на своем творчестве. На западе есть специальный термин delebs (dead celebrities) — это цифровые копии уже почивших звезд, которые «снимаются» в рекламных роликах или дают концерты. Так, на сцене уже выступали голограммы рэпера Тупака Шакура, Майкла Джексона, Уитни Хьюстон, а в 2012 году на закрытии выставки Future in Russia в течение часа пел «оживший» Виктор Цой. Разумеется, деньги от выступлений переходят правообладателям (обычно близким покойного), а разрешение на использование его образа, как правило, тоже дают родственники.
Но искусственный интеллект уже давно научился самостоятельно писать музыку и тексты песен — поэтому логично предположить, что в скором времени мертвые знаменитости будут исполнять не только свой прежний репертуар, но и новый, сгенерированный программой на основе их предыдущего творчества. Кто в этом случае будет получать доход с выступлений — члены семьи или владелец программы, «оживившей» звезду?
На первый взгляд решение этого вопроса относится к области авторского права. Но при более детальном рассмотрении все оказывается сложнее: так, в США Бюро авторского права может зарегистрировать произведение лишь при условии, что оно было создано человеком. В других странах судебная практика тоже редко оказывается готова рассматривать искусственный интеллект как субъект права. Например, в 2020 году в Китае суд признал, что тексты, написанные AI Dreamwriter, подпадают под закон о защите авторских прав; однако права на них суд предоставил не искусственному интеллекту, а его владельцу — компании Tencent.
Вопрос ответственности
Еще одно серьезное препятствие для разрешения правовых коллизий цифрового бессмертия — отсутствие в законодательстве четкого определения, кто именно является владельцем аккаунта в социальной сети — пользователь или сама платформа. С одной стороны, юридическую ответственность за действия на своей странице несем мы сами — хотя санкции могут коснуться и саму площадку: так, в России за отказ блокировать противоправный контент соцсети грозит штраф.
С другой стороны, площадки в любой момент могут заблокировать наш аккаунт (вспомним громкий случай с блокировкой Twitter президента США Дональда Трампа) или удалить контент — тем самым показывая, что мы не являемся полноправными владельцами своей страницы.
Получается, что регулирование цифрового бессмертия невозможно без решения вопроса о владельцах цифровых аккаунтов. С расширением «полномочий» искусственного интеллекта это станет действительно важным моментом. Так, кто будет нести ответственность за призывы к войне на странице погибшего террористического лидера — платформа, которая не заблокировала аккаунт? Или родственники, которые дали согласие на создание двойника — но при этом не имеют отношения к контенту? Чтобы решать эти и другие подобные вопросы, необходимо отдельное продуманное законодательство.