От музеев до клиник: что сдерживает развитие технологий в бизнесе

В результате цифровой трансформации изменились привычные форматы взаимодействия. С одной стороны, такая коммуникация — удобный и комфортный способ, так как не требует личного присутствия человека. Но с другой стороны, приходится привыкать и приспосабливаться к новым инструментам. Насколько быстро перестраивается жизнь общества, есть ли конечная цель у цифровой трансформации и почему энергии на всех не хватит — эти и другие вопросы обсудили участники сессии «Время изменений: цифровая трансформация как единственно верный путь развития» в рамках ежегодного форума РБК Tech 2024.

Цифровые технологии сейчас — суть бизнеса

Цифровая трансформация — это то, на чем строится современный бизнес, считает управляющий директор департамента развития корпоративного бизнеса «Сбера» Дмитрий Трофимов. Вклад технологичных компаний в мировой ВВП постоянно растет. Динамику изменений можно отследить по последним трем технологическим циклам.

«Сначала была эра digital first, когда появились компьютеры и интернет. Потом настала mobile first эра — время смартфонов. С появлением мобильных устройств вся торговля ушла на маркетплейсы и платформы. Сейчас у нас наступает эра al-first. Сегодня в искусственный интеллект инвестируют те, кто зарабатывает на растущей частотности мира, когда становится кратно больше операций, коммуникаций, контента и транзакций. Такие компании верят, что искусственный интеллект — будущее ядро интерфейса взаимодействия человека и машины. Поэтому сумма созданного валового продукта в мире от технологий постоянно растет. Плюс ко всему темпы роста тоже увеличиваются. То есть вклад технологий и вклад технологических компаний в отдачу бизнеса с каждым годом все выше и выше. Технологии сейчас — сама суть любого бизнеса», — объяснил Дмитрий Трофимов.

Управляющий партнер АФК «Система» и председатель совета директоров Sitronics Group Николай Пожидаев рассказал, что за последние годы произошел сдвиг в сторону не только технологического развития, но и понимания применения технологий со стороны компаний. «Современные скорости реально требуют постоянного понимания, насколько цель соответствует моменту. И возможно, эту цель нужно менять не раз в пять лет, а раз в два года», — объяснил спикер.

Плохих отраслей для цифровой трансформации не бывает

Сейчас практически не осталось отраслей, которых бы не затронула цифровая трансформация. По словам Дмитрия Трофимова, есть сферы, которые активно внедряют инновации в свою работу. Среди них торговля, агропромышленный комплекс (АПК) и строительство. «Плохих отраслей в плане цифровизации и цифровой трансформации не бывает. Если мы возьмем топ компаний любой отрасли, то увидим, что они следят за технологиями и вписывают их в свои стратегии. Поэтому я бы не выделял отдельные отрасли. Вот эти 10% компаний в 20+ отраслях находятся в технологическом авангарде», — отметил эксперт.

К примеру, медицина — одна из самых консервативных отраслей. Поэтому здравоохранение с точки зрения технологий и инноваций, в отличие от e-commerce, строительства и АПК, всегда находилось где-то в сторонке, объяснил директор по цифровой трансформации группы компаний «Европейский медицинский центр» Егор Сафрыгин. По его словам, медицина стала меняться благодаря клиентам разных поколений. «Медицина вынуждена подстраиваться под то, что приходят зумеры и миллениалы. Они хотят уже все свайпать и кликать, им неудобно разговаривать по телефону. Поэтому наш запрос на цифровую трансформацию был связан с тем, что мы не хотим больше быть отстающими, а хотим догнать банки, маркетплейсы и стать такими же комфортными и удобными, но при этом оказывая важную социальную миссию», — добавил Егор Сафрыгин.

В Государственном музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина уверены, что никакие мультимедийные выставки не заменят возможность посмотреть на оригинал произведения искусства. «Вы можете есть вкусно и питательно, а можете питаться только фастфудом. И там и там вы себя насыщаете, но при этом если едите хорошо и разнообразно, то получаете большее удовольствие. А фастфуд — просто удовлетворение биологической потребности. То же самое и здесь. Можно ходить в музеи, концертные залы и театры, а можно смотреть какой-нибудь сериал бесконечный. И это тоже будет удовлетворять потребность в искусстве», — рассказала директор музея Елизавета Лихачева.

По словам Лихачевой, цифровизация помогает учреждениям культуры решать важные задачи. Во-первых, улучшает клиентские сервисы: продажа билетов онлайн и информирование посетителей о предстоящих событиях. Во-вторых, технологии облегчают доступ к информации о коллекции. Например, сейчас в музее совершенствуют качество сканирования предметов. Это позволяет экспертам работать с ними, не взаимодействуя с самим предметом. Особенно это актуально для археологии. «Еще 50 лет назад для исследования бронзового топора необходимо было высверлить в нем отверстие. То есть сверло должно было зайти минимум на половину массы изделия для того, чтобы получить точность сплава. Сейчас этого делать не нужно», — объяснила директор музея.

В-третьих, технологии оптимизируют бизнес-процессы внутри учреждения. Однако музеям сейчас не хватает отказоустойчивой системы, где можно хранить большие объемы данных. «Мало какая организация может себе позволить полноценное защищенное хранилище информации. Когда речь идет о нескольких миллионах предметов с хайрезами (изображениями в высоком разрешении), полным описанием, статьями, то возникает вопрос о создании некого единого научного ресурса», — подытожила Елизавета Лихачева.

Создание «умной» среды для роботов неизбежно

Ключевая проблема на пути цифровой трансформации — отсутствие стратегий у компаний, уверен Дмитрий Трофимов. Невозможно изменить ключевые процессы и бизнес-модель, если на предприятии не определено, что будет через три-пять лет. Ведь технологии могут помочь компаниям преодолеть определенные ограничения, в том числе и кадровые.

Технологии оптимизируют финансовую модель компании. Николай Пожидаев на примерах объяснил, как это происходит. Спутниковые данные в виде снимков поверхности организации получают уже много лет. Но раньше создавались научные группы из сотни людей, которые вручную привязывали спутниковые данные к конкретным координатным отметкам. Сегодня этим занимается искусственный интеллект. На данный момент стоимость обработанных снимков из космоса в разрешении 0,5 м составляет не более 1 тыс. руб. за кв. км. Если делать эту съемку традиционным способом, с пилотируемой авиацией и обработкой вручную, то заплатить придется сотни тысяч рублей за кв. км. То же самое происходит в e-commerce. Сервисные роботы, которые занимаются сортировкой, окупаются за четыре-пять месяцев.

«Проектов с такой окупаемостью в традиционных направлениях не найдешь. Роботизация — исключение человеческого фактора из процессов. Все это кардинально меняет не только финансовую модель, но и процесс производства, привычки и уклад. Один раз попробовав, ты уже не вернешься обратно», — добавил Пожидаев.

При этом создание «умной» среды для роботов — тоже неизбежный процесс. «То, что сейчас происходит на рынке труда, — невероятный стимул для этого. Среда для «умных» роботов-доставщиков будет развиваться, и все быстрее и быстрее», — подчеркнула Елизавета Лихачева. Согласился с этим выводом и Дмитрий Трофимов. По прогнозу эксперта, это произойдет в течение двух-трех лет. Внедрение технологий может сдерживать только два ограничения: инфраструктура и регулирование.

Однако роботизация точно не решит кадровый дефицит в медицинской сфере. Как отметил Егор Сафрыгин, любые роботические технологии в здравоохранении контролируются высококвалифицированными профессионалами. К 2030 году глобальная система здравоохранения должна выпустить 3 млн врачей. Но ни одна система образования мира за шесть лет не может обучить такое количество специалистов.

«Сейчас в среднем в день публикуется порядка 2 тыс. научных статей по различным нозологиям и специализациям. Ни один врач не сможет изучить все наработки, которые сделаны в Сингапуре, Малайзии, Штатах, Европе и России. Если раньше врач мог спокойно потратить несколько часов в день или в неделю, чтобы изучить, что нового появилось, сейчас у него этой возможности нет. Технологии, ассистирующие врачам, супервостребованы и нужны. Где-то это робот, а где-то искусственный интеллект, который помогает врачу за маленький промежуток времени все-таки опросить пациента и помочь ему решить его проблему», — пояснил Сафрыгин.

Энергии на всех не хватит

Выживаемость в текущей среде — квалифицированные кадры и дешевая энергия. Такую позицию озвучил заместитель министра энергетики России Евгений Грабчак. Цифровизация заменит простые рабочие задачи роботами, искусственным интеллектом и т.д. А немногочисленные трудовые ресурсы будут направлены на интеллектуальную деятельность, создание новых технологий и технологического прорыва, пояснил Евгений Грабчак.

При этом вопрос дешевой энергии сейчас особенно актуален. Топливная энергетика для процесса цифровизации выступает в двух ролях. Первая — потребитель цифровизации. Топливно-энергетический комплекс использует все доступные инновации для того, чтобы минимизировать себестоимость и увеличить ценность продукта. Вторая роль — инфраструктура для цифровизации. Дешевая энергия и будет двигать диджитализацию вперед. Но эра дешевой энергии закончилась.

«Последний конкурс на строительство новых генерирующих мощностей прошел в Сибири. Энергодефицит в регионе возник в том числе и из-за работы майнеров (производителей криптовалюты. — «РБК Тренды»). В итоге социальные объекты и население не могут подключиться к сетям, потому что нет свободных мощностей. А инвестиционный цикл строительства — даже самой простейшей технологии выработки энергии — составляет примерно пять лет», — рассказал Грабчак. Николай Пожидаев отдельно выделил перспективу развития водородной энергетики. Он пояснил, что цикл строительства такого энергообъекта короче.

Грабчак, в свою очередь, добавил, что майнинг в некоторых регионах России будет запрещен в ближайшем будущем. Сейчас в стране есть несколько дефицитных зон: Дальний Восток, юго-восток Сибири и южная часть. Увеличить выработку электроэнергии для нужд цифровой экономики можно с помощью строительства новых объектов. Но на это уйдет время. Например, минимальный инвестиционный цикл строительства атомной станции — десять лет, а гидроэлектростанции — 12–13 лет.