Почему российская экономика «позеленеет» после коронавируса

На фоне коронавирусной пандемии страсти вокруг Греты Тунберг поутихли. Между тем, 17-летняя шведская активистка очень эффективно напомнила человечеству, что пора всерьез снижать нагрузку на климат и окружающую среду.

Протесты эко-активистов улеглись, крупные мероприятия отменили по всему миру, а человечество столкнулось с новыми вызовами. Например, с угрозой потери огромного количества рабочих мест из-за карантина, который остановил не только производства по всему миру, но и на время — процессы глобализации.

Международный валютный фонд (МВФ) уже предсказывает самую сильную рецессию со времен Великой депрессии 1929 года. По расчетам МВФ, ВВП России сократится на 5,9%, Германии — на 7%, стран Евросоюза — на 7,5%.

Кого волнует климат, когда глобальная экономика рушится на глазах?

В краткосрочной перспективе этот вопрос действительно ушел на второй план. И это правильно, потому что правительства всех стран заняты сдерживанием пандемии и снижением экономических издержек. Однако спрос на развитие «зеленой» экономики с учетом ESG-факторов (Environment Social Governance) сохранится и, более того, многократно возрастет. России ничего не остается, кроме как следовать этому тренду в глобальном фарватере устойчивого развития.

Мода на ESG-факторы возникла не вчера и ввела ее вовсе не Грета Тунберг, а сам финансовый сектор. Еще в 1960-е годы крупные пенсионные фонды США начали пристально следить за условиями труда сотрудников в угольной и сталелитейной промышленности. В 1970-х, во времена апартеида, американские инвесторы вывели капиталы из компаний ЮАР, потому что не хотели вкладывать деньги в «асоциальный» бизнес. Сейчас главной аксиомой у крупных инвесторов становятся факторы защиты климата и окружающей среды.

Европа наращивает масштабную финансовую инфраструктуру для ESG-инвесторов. Люксембургская биржа в 2016 году запустила Green Stock Exchange LGX — торги для ценных бумаг и евробондов проектов, соответствующих 17 целям устойчивого развития ООН (SDG). Сегодня это глобальный лидер рынка «зеленых» облигаций, объем которых в 2019 году увеличился до 216 млрд евро. Менее 1% всех торгующихся облигаций являются «зелеными», но этот рынок имеет огромный потенциал роста.

Импульс рынку придают крупные инвесторы, а за ними последуют все остальные. Так, летом 2019 года крупнейшая инвестиционная компания BlackRock отказалась от инвестиций в традиционную энергетику. В октябре норвежский пенсионный фонд Global продал пакет акций «Норникеля» по этическим соображениям: по мнению Минфина Норвегии, из-за деятельности компании страдает окружающая среда, а это нарушает этический кодекс фонда (правда, сам Global сколотил капитал в 900 млрд евро на продажах нефти). А Брюссель уже запретил вкладываться в нефть, газ и уголь Европейскому инвестиционному банку (EIB) и Европейскому инвестиционному фонду (EIF).

Банки, инвесторы и регуляторы заново оценивают риски, которые не ограничатся просчетами вероятных пандемий. В своем докладе по глобальным рискам Всемирный экономический форум (ВЭФ) связал девять рисков из десяти напрямую с факторами ESG и в первую очередь с вопросами защиты климата и окружающей среды. Финансовые игроки пристально следят за политикой компаний в этой сфере.

На практике это скажется очень скоро. Инвесторы перераспределят средства от ископаемых источников энергии в пользу компаний сектора Greentech. «Зеленым» и экологичным компаниям станет проще привлечь капитал на рынке акций. А финансовые институты начнут следить за соответствиям принципам ESG при открытии кредитных линий и банковских счетов, а в случае несоблюдения этих норм — отказывать в деньгах.

Классические энергокомпании обрастут неоклассическими рисками. Зачем вкладывать в ценные бумаги сверхприбыльного нефтяного концерна, если это может обернуться сложностями или публичным скандалом, который уничтожит всю прибыль в один момент? Нести ответственность за серьезные экологические последствия не готовы ни западные инвесторы, ни банки, ни регуляторы.

Этот тренд очевиден и для России. Обрушившиеся цены на нефть уже создали проблемы для зарождающегося и пока малоликвидного рынка мусоропереработки. Нефтяное сырье для производства пластмасс стало более доступным по сравнению с переработанными пластиковыми отходами. Однако такие крупные производители нефтехимии как «Сибур» и «Нижнекамскнефтехим» будут и дальше использовать в производстве переработанный пластик, как этого требуют стратегические партнеры, клиенты, инвесторы и банки.

Многие российские компании активно внедряют принципы ESG. «Лукойл», например, закрывает 6% своих потребностей в электроэнергии через возобновляемые источники — в первую очередь, солнечную энергетику. Компания идет в ногу с глобальными нефтяными корпорациями: Shell планирует тратить 2 млрд евро в год в развитие альтернативных источников энергии, а норвежский Equinor вложит в них одну пятую всего инвестиционного бюджета.

Российским нефтегазовым компаниям до таких цифр пока далеко, но они уже проявляют активность в сфере защиты окружающей среды. Их деятельность мониторит Рейтинг открытости нефтегазовых компаний в сфере экологической ответственности, который Creon Group совместно с WWF Россия (Всемирный фонд охраны природы) составляют уже седьмой год.

Время серьезных инвестиций в зеленую экономику пришло: пора развивать чистую возобновляемую энергетику, снижать сопутствующее сжигания газа в нефтедобыче до нуля, увеличивать долю переработки в полимерной отрасли. В условиях нового экономического порядка извлекать прибыль сможет только бизнес с последовательной стратегией устойчивого развития в социальной и экологической среде.

Подписывайтесь и читайте нас в Яндекс.Дзене — технологии, инновации, эко-номика, образование и шеринг в одном канале.