Парижская экономика: что даст России ратификация соглашения о климате

Российское правительство приняло Парижское соглашение. Его главной целью является удержание роста глобальной средней температуры к концу XXI века намного ниже 2°C с приложением усилий для ограничения потепления в пределах 1,5°C. При этом пик эмиссии СО2 должен быть достигнут «настолько скоро, насколько это окажется возможным».

Согласно ежегодному докладу State of the Climate Американского метеорологического общества, в 2018 году концентрация парниковых газов в атмосфере Земли побила рекорд за все 60 лет измерений. И, похоже, это не предел.

Что даст России участие в выполнении соглашения?

Если не брать в расчет репутационный выигрыш от присоединения к соглашению на фоне проходящего климатического саммита ООН, то у принятого в Москве решения есть и последствия для ее социально-экономического развития.

По данным Минэнерго, в 2017 году эмиссия парниковых газов в России без учета абсорбирующего эффекта лесов составила 67,6% от уровня 1990 года, а с учетом этого эффекта — 50,7%. Россия занимает четвертое место в мире по объемам выбросов — после Китая, США и Индии. Уровень выбросов углекислого газа после 2020 года должен составлять не более 75% объема 1990 года, то есть запас по увеличению выбросов еще есть, но он небольшой.

С момента подписания в 2016 году Россией Парижского соглашения против его ратификации выступал РСПП. Представители бизнеса считают, что политика ограничения выбросов приведет к появлению новых налогов и сборов, а в итоге к росту цен и инфляции. И все же участие в выполнении соглашения дает России дополнительные возможности — она сможет не участвовать в гонках с лидирующими экономиками, а предложить свою глобальную повестку развития энергетических рынков.

По сути, мы наблюдаем начало стагнации «старой», углеродной энергетики. Мир совершает энергетический переход, связанный с развитием и распространением технологий, способных вызвать передел глобальных энергетических рынков. Парижское соглашение является политическим и не содержит конкретных обязательств по сокращению выбросов и санкций за их несоблюдение. Но далее должны последовать более весомые документы, предполагающие, например, внедрение углеродных таможенных пошлин, ограничивающих доступ на рынки товаров, произведенных по старым, загрязняющим окружающую среду технологиям. У крупнейших экономик мира появится новый элемент глобальной конкуренции. В разрабатываемой Минэкономразвития долгосрочной стратегии низкоуглеродного развития эти риски должны быть учтены.

Моментом истины с точки зрения достижения целей соглашения станет середина века — 2050 год. К этому времени мировой энергетический баланс должен стать низкоуглеродным, основанным на возобновляемых источниках, внедрении систем накопления энергии и сетевых технологий управления энергосистемами. Большинство развитых экономик планирует достичь доли возобновляемых ресурсов в энергетике в размере от 50 до 100%. После 2030 года можно ожидать введения в развитых странах запрета на выпуск автомобилей с двигателем внутреннего сгорания, что приведет к серьезному снижению потребления нефти, то есть и выбросов углекислого газа. Думаю, что через 10–15 лет наступит нефтяной перелом, когда начнется снижение глобального спроса на нефть. А некоторые европейские государства, например Германия, объявили о полном отказе от угольной генерации после 30-х годов XXI века.

Убежден, что новая энергетика 2050 года во многом будет водородной. Это касается как транспортных средств (легковых и грузовых автомобилей, морских судов и даже авиации), которые сейчас потребляют около 70% всей нефти в мире, так и источников локальной распределенной генерации (первые проекты уже внедряются сегодня). Если идти дальше, то водород может стать как источником первичной энергии, так и основой для технологий накопления и транспортировки энергии. Согласитесь, чище водорода сложно что-то еще представить.

Остаются две ключевые проблемы: как сделать водород максимально дешевым с возможностью его получения в любом месте планеты и как его безопасно хранить и транспортировать? Но инвестиции в их решение быстро растут. Китай собирается до 2023 года вложить в водородную энергетику $17 млрд. По этому пути идут и другие страны.

Огромные российские углеводородные ресурсы можно использовать и в «новой» энергетике, например для получения того же водорода. Однако, на мой взгляд, мы никуда не уйдем от использования природного газа при внедрении технологии совместной выработки электрической и тепловой энергии. Связано это в первую очередь с необходимостью минимум полугодового отопительного сезона в большинстве регионов России. Тем не менее можно ожидать, что на рубеже 2030-х годов даже в России энергетика, основанная на возобновляемых источниках, сравняется по объемам производства с традиционными секторами.

Статья взята из раздела «Мнения» информагентства РБК. Точки зрения редакции и автора материала могут расходиться.